«Графиня изменившимся лицом бежит пруду... » (трагическая версия) Барон читал газеты у окна. Свет не зажигал. Ставил стульчик поближе к подоконнику, отдёргивал штору - и читал. По-немецки. Попал он ко мне по обмену. Причём обмен этот происходил где-то в стороне. ("Ань, прими немца! Ты у нас в центре - центрее некуда. Ну не в Купчино ж его! Тем более, что в Купчино мы кое-кого и так отправим...") Короче, мне достался барон. Фон-что-то. Тихий дядечка без следов вырождения. Бородка, лысинка, хороший английский. В ночь на бароново появление я радикально подправила интерьер: покрасила в небесно-голубой цвет - в тон к старым обоям - столетний бачок, что на трёхметровой высоте горделиво парил над унитазом, помахивая цепью от дворовой собаки. Он мало ел. Всё норовил улизнуть в город на пешую прогулку. Паёк не брал.( "Значит так. Даёшь ему сухой паёк - сок, печенье, яблочко там какое, ну, разберёшься - и на автобус. Смотри, чтоб не сбежал! Будем утром в десять.") Со своими же немцами, раскиданными по углам города, особенно не общался. Сдавала я его с рук на руки. Эрмитаж, Исаакий, Лебединое озеро. Возвращался - и к окну. Я ему, мол, барон, включите свет, чего экономить! А он - о, нет, нет, тут за окном такой фонарь, я всё вижу, а собственно, уж и спать пора. По утру только-только в ванной отшуршу - глядь, а барон уж помытый-побритый у окна с газеткой. И где он их, спрашивается, брал? Впрочем, не это занимало. Важнее было успеть проскочить с беглой инспекцией за входную дверь: не оставили ль сограждане мои лужу-кучу, как это им было свойственно. - Э-э-э. Эта квартира ведь дорогого стоит. Центр. Сами понимаете. - О, да, это хорошая квартира. Да, да, я понимаю - центр. Это хорошо. - И вот вокзал напротив. Сел вечерком - утром в Москве. - О, да, я ночью слышал музыку. - Так это гимн городу! Это специальная музыка. Очень красивая. Её играют, когда специальный поезд уходит в столицу! Ночью. Непринуждённое светское общение разбивались об информативный вакуум. Возраст? Статус? Величина замка? - Так Вы действительно барон? Это так мило! - О, да, да. Барон. - Ну я так себе и представляю: родовой замок, доспехи пращура... - О, нет, нет! Так просто - небольшой такой дом... - Э-э-э...так Вы родились до войны? - О, нет! Во время. Вернее, в самом конце. Барон, по всему складывалось, был не из болтливых. Но не на тех напал! - Так, наверное, Ваш папа воевал? - О, да. Некоторое время. (Убили? Или сбежал?) - А у нас всю семью на Украине расстреляли. Немцы. - О, это чудовищно. - А дед мой был на Дальнем Востоке. - О, я понимаю! - С японцами. (Выходило как-то криво, но я привыкла держаться фактов.) А после допроса - за газетку. Гад. Фашист недобитый. Эмоций - ноль. И даже сыграть не попросил. ("Ну ты там сыграй ему. Шопенов каких-нибудь. Он мужик-то образованный. Давай, обеспечь культурный фронт!") На прощальный ужин пришли ещё два молоденьких немчика. Пришлось выложиться: квашеная капуста, маслята, водочка. Романсы под гитару. Танцы в цыганском стиле, с шалью. Под конец - залп "Наполеоном". Пусть знают. Чай, в Россию приехали! ("Так. Я скоро буду. Своих заберу. Грузимся завтра в семь - и в аэропорт. Твой-то не перепил?") Нет, не перепил. Он вообще не пил. Это был скромный человек без страстей. Смысл его приезда в Россию - тёмен. - Ну как погуляли? - О, да, всё хорошо. - Ну, что видели? - Так... людей смотрел. Вот в этом месте притормозим. Дело в том, что историю я уже рассказала. Пропустила только одну детальку, а вообще - всё, конец. - А Вы родились там же, где сейчас живёте? (признаться, уж и не помню - из какого города был мой барон.) - О, нет. Я родился в Кёнигсберге. Он родился в Кёнигсберге. В 45-м. И приехал "смотреть людей". ---------------------------------------------------------------- авторская справка: В августе 44-го британская авиация осуществила бомбардировку Кёнигсберга в рамках операции "Возмездие". Город был разрушен, древний его центр сгорел. Погибла большая часть мирных жителей. Баронесса не погибла. Она забеременела. Через девять месяцев, 6-го апреля 45-го, начинается ожесточённый штурм города советскими войсками под командованием маршала Василевского. Из 370-ти тысяч немецкого населения в живых остаются 20 тысяч. Вернее, 20 тысяч плюс один - рождается наш барон. Лето 45-го: по результатам Потсдамской конференции Восточная Пруссия отходит к Советскому Союзу. Советское руководство принимает решение о депортации немцев. Баронесса - изменившимся лицом - отправляется на пароход. Туго спелёнутый барон покидает Кёнигсберг. Доспехи пращура брошены в родовом замке. Если тот замок вообще имел место быть. © Anna Antonovski