Все, что было когда-либо мной написано , прочитано, спето, или не записано вовсе.

-Так что же ты всё-таки пишешь - стихи или песни?

-Подавляющее большинство - это песни. Или будущие песни… То есть, в тот момент, когда что-то зарождается, я и мысли не допускаю, что в последствии я это не спою.
Бывают какие-то порывы для короткого стихотворения, обычно ироничного, но в основном – это песни.

-В каком возрасте начал писать? Помнишь ли, о чём было первое стихотворение?

-Писать я начал сразу после армии, в 20-21 год. В те же годы я освоил и гитару. Ну, освоил – это слишком громко сказано, просто достиг, такого «ошеломляющего мастерства», что смог сам себе подыгрывать.Первую свою песню я уже смутно помню, но это было какое-то подражание Макаревичу. Или что-то в его стиле. Я ещЁ много понаписал всякого - и под Розенбаума, и в стиле Грацкого. Потом же постепенно я увлекся бардами.

-Пишется ли тебе по-разному в разных странах?

-Да, в разных странах мне по-разному пишется. Очень хорошо писалось в СССР и Израиле. Где-то слышал, что источником для любого творчества является стресс. И то, что в спокойной обстановке можно себя максимально проявить – это глубокое заблуждение. Это абсолютная правда, и я в этом убедился. Там, где суровая жизнь и нервотрепка, я творил, писал, пусть многое неудачно, но мне этого страстно хотелось. А в спокойной патриархальной и ленивой Ирландии очень редко приходит Муза. Их две подруги – Муза и Шиза. Они бродят рука об руку и порой одновременно нас посещают. Но вот в Ирландии, где всё размеренно, уверенно и фундаментально, Шизе просто не на чем обосноваться. И источники вдохновения очень редко пробуждаются. В Израиле же – совсем наоборот. Шизанутый образ жизни благодатно питает эти источники.

-Как рождаются стихи - после раздумий и терзаний, или по минутному вдохновению?

-Песни рождаются по-разному. Порой можно месяц наигрывать или мурлыкать что-то под нос, пока вдруг не поймёшь, о чём эта песня. А иногда вдруг в какой-то момент рождаются стихи, и потом подбирается музыка.

-Есть ли поэты/авторы, которых ты считаешь источниками вдохновения?

-А авторы, которые всегда меня вдохновляют – это Вадим Егоров и Олег Митяев. Я их не часто слушаю – боюсь, как бы ни приелись, но послушав их, почти всегда появляется мысль что-то написать.

-Какое место в каждодневной жизни занимает поэзия/сочинительство?

-Места в моей каждодневной жизни для стихов, к сожалению, катастрофически не хватает. Я не могу сказать, что постоянно живу стихами и музыкой. Это было когда-то, но, увы, прошло. Сейчас это просто редко доступное увлечение. То времени нет, то элементарного желания. То ли просто устал.

-Какой реакции ты ждёшь от тех, кто читает твои стихи?

-Какой реакции жду? Жду положительной реакции. Как и каждый человек, я имею капельку ревности к своему детищу, или скорее жду оценки своих возможностей. И, конечно же, меня очень порадуют добрые отклики. Далеко не всем нравятся мои пени. Или мой стиль. Да я и не претендую на народную любовь. В конце концов, мне далеко до Галича.

-Можно ли по стихам представить себе тебя, какой ты есть в жизни?

-Наверное, по моим стихам вряд ли можно представить меня настоящего. Это глубоко внутри. Там мы раскрываемся для себя. А на бумагу выплескиваем только что-то сиюминутное, пусть даже и глубоко душевное. Ведь песни – это настроение и мысли именно той минуты, когда они были написаны. Это отражение разных эмоций и разных порывов в разные отрезки жизни и в разном возрасте. Если собрать всё это воедино, то получится средний образ обывателя конца второго тысячелетия. Коим я, по сути, и являюсь.

АНГЕЛ

Он пришёл в этот мир, весь окутанный смогом и пылью.
Он принёс нам мечту, о которой снимали кино.
Пробираясь сквозь дым, сажей выпачкал белые крылья.
Он взывает к душе, но о ней все забыли давно.

Он бредёт меж теней, в пепелищах обугленных судеб,
Всё сгорело до тла, в одночасье. И нам не дано
Разглядеть его лик, pазличить его поступь. И будет
Невозможно мечтать о мечте, что снимали в кино.

А душа под замком в тесной клетке железного сердца.
А ключи в сапоге, крепко сшитом на случай войны.
Белый ангел не сможет открыть проржавевшую дверцу.
Но разломит её серый штык под рукой Сатаны.

И душа упорхнет, в этот миг деликатный и тонкий.
Только будет тебе наплевать, и уже все равно.
Ты закончил свой век в мутной луже, в снарядной воронке.
Без любви, без долгов, без друзей, без мечты, без кино.

Научи...
 
Научи меня любить. Научи.
Научи меня прощать всех.
Подбирать к их сердцам ключи.
Понимать, о чём звенит смех.

Как узнать, о чём скорбит стон?
Угадать бы, что таит взгляд.
Разгадать, к чему такой сон.
Повстречать, кто будет мне рад.

Научи меня ловить звук.
Как сквозь музыку стихи вплесть?
Как узнать, кто будет мне друг?
Различить, когда поет лесть?

Научиться где- нибудь мне б,
Как без вёсел по реке плыть.
Как добыть на каждый день хлеб.
Научи меня чуть-чуть жить.

Клятва
 
Когда застрелится последний подлец,
Когда монашка побежит под венец,
Когда зимою защебечет скворец,
И скрутят меня санитары.

Когда алкаш с утра одобрит кефир,
Когда газеты не напишут про мир,
Когда в помойке откопаю сапфир -
Клянусь, я брошу гитару!

Дорога
 
Нагрянуло лето - и воздух опять раскалён.
И марево вновь размывает библейский пейзаж.
И бесится где-то, роняя неистовый звон,
Безумное море, врываясь на солнечный пляж.

Но так далеко это чудо под небом моим,
Ослепшим от солнца, которое краски сожгло.
И только легко от сознанья, что Иерусалим - 
Уже не мечта, за которою вечно влекло.

Здесь мудрые стены старинных седых синагог,
Здесь красные крыши нелепых и вычурных вилл.
Расходятся вены запутанных вечных дорог
От сердца Вселенной, которую Он сотворил.

И может моя та дорога, что ринулась ввысь,
Которая знает, куда за собой повести.
Разматываясь бесконечной рулеткою, жизнь
Уводит туда, где наверно должно повезти.

Когда...
 
Когда политик обещает,
Что будет он для всех хорош,
Народ всегда ему прощает
Его предвыборную ложь.

Когда в любви тебе клянутся
В шестнадцать глупых, юных лет,
То не успеешь оглянуться,
Как той любви простыл и след.

Кто не подставит, не обманет.
Ни за посул, ни за испуг?
И словом больно не поранит,
И ничего не прикарманит,
Имеет совесть, долг и память.
Лишь только твой надежный друг.

Где-то там...

Где-то есть на Белом свете уголок.
Где по совести живут и по уму.
Где Порядочность навесила замок
На последнего Ничтожества тюрьму.

Там чуть-чуть синей вода, белей песок.
На минуточку длинней любовный час.
Так же утром озаряется восток.
Но немножечко поярче, чем у нас.

Где-то там, где нам вовеки не бывать.
Где живет Покой у озера в тиши.
Там жена его - красотка Благодать
Принесла из леса запах черемши.

Где-то там, где травы млеют от росы.
Где-то там, за сто морей, за сто лесов
Курит Преданность и смотрит на часы.
Ждёт внезапно приходящую Любовь.

Блондинка

Может, просто чей-то шёпот?
Может, где-то дождь прошлёпал?
Может, шелест придорожного куста?
Только слышится, как будто
По траве ступает утро.
Что-то чудится, и явно неспроста.

С красною рожею,
Мозги отморожены.
Татуированный псих.
Пьян основательно.
С криком и матерью
Бил меня, сука, под дых.

Может, губы шепчут мягко?
Может, кот клубок под лавку
Закатил и шебаршится от души?
Может, плещет мелкий окунь?
Может, птица возле окон
Чистит перья, и поэтому шуршит?

С троими не справиться.
Стерва. Красавица.
Душу тебе заложил.
Хочешь блондинку?
И вытащил финку.
И только поэтому жив.

Может, душ включила мама?
Может, мелочь из кармана
Разлетелась? Если только там была.
Это молодость, прощаясь,
Что-то шепчет, извиняясь.
Просочилась сквозь порезы и ушла.

Капля за каплею.
Волосы паклею.
Сколько седых, и не счесть.
Годы - не девочки.
Вот и надел очки.
Где ты, блондинка? Б-г весть.