Моё  первое хождение за морем

     Мы с сестрой-близнецом Соней родились в Париже 2-го  февраля 1930 года 
     Мать в те годы работала ведущим художником – модельером  у «гран кутюрье» (как тогда назывались дома моделей). Курьезно, что фирмой руководила, судя по сохранившемуся у матери рекомендательному письму, представительница старинного дворянского рода  de Rohan (в русской транскрипции «Роган»)
     Скандально известен, принц этой фамилии,  прозванного  le cardinal de Rohan. Проявив себя как бездарный посланник в Вене при Марии - Терезе и ввиду скандального  образа жизни, он был отозван  обратно ко французскому двору.
Используя его желание вернуть себе фавор Марии - Антуанеты, его «крупно подставили» ( «кинули», скажут сегодня) , двое авантюристов  « граф »  Калиостро и графиня  Де ля Мот. Первого считали при дворе крупным специалистом по оккультным наукам,  почти гений, которому и поныне весь  играющий люд обязан за изобретение лотереи. Эти двое предложили ему  быть посредниками при приобретении сверхдорогого ожерелья, которого якобы  захотела королева,  показав кардиналу в подтверждение поддельное письмо королевы. Заказав колье у  крупных ювелиров в долг под аванс, они затем якобы передали его королеве через её служанку, и тут же  его распродали по частям. Вскоре  ювелиры потребовали свои деньги, и  т.к. у кардинала они уже кончились, они обратились в королевскую казну. 
     Ужас!…Король потребовал судить их  всех. Де ля Мот была приговорена к пожизненному заключению в крепость. Калиостро, выдворен в Италию,  где его    арестовали и приговорили  к смерти, как франкмасона. Казнь была позже заменена  пожизненным заключением. Кардинала же, как  пострадавшего, отправили в глухой  монастырь «сушить  репутацию». 
     Французы  утверждают: «если, кто-то помер – это на долго, если же глуп – то навсегда!».
      Видимо, моей маме была неизвестна история, связанная  с именем предка её работодателя.. Отзывалась же она о ней,  как о женщине с хорошим вкусом и деловой хваткой   / предпочитаю не применять  выражение «баба с головой», при упоминание которого  возникает перед глазами известная картина «Юдиф с головой Олоферна»!/, Видел   в Амстердаме эту картину, принадлежащую кисти Боттичелли. Этот образ, кстати,  встречается во многих галереях  то держащей голову за волосы, то  с головой лежащей на  блюде.   
     Интересующихся  ж  подробностями дела  о  “Колье   королевы” отсылаю к одноименному роману Дюма.
 И так продолжаем про меня…
     … И потянулась череда всяких пансионов. В памяти их сохранилось примерно четыре. Запомнился пансион в Париже, где директрисой была высокая старая дева мадемуазель Кутелье.  Что она была старой девой, указывало  запомнившееся обращение «Мадмуазель» и забавный дидактический прием, повторяющийся почти изо дня в день. Войдя в помещение, она громко говорила: «Здравствуйте, дети».  Мы  отвечали «Здравствуйте». Тут же сыпалось:                    « Здравствуйте,  кто …здравствуй моя собака?» - «Здравствуйте,  мадмуазель».
      Часто, по воскресеньям, когда остальных детей родители забирали домой, мы оставались одни. В эти дни директриса со своим личным  шофером Сержант (видимо отставной военный) отправлялась на своем  огромном (как нам тогда казалось) автомобиле в город за продуктами. Это был большой,  прямоугольной структуры, черный лимузин из  тех, которых теперь можно увидеть разве  что только в американских фильмах   30-х годов.
      Большой черный лакированный лимузин  с тремя рядами кожаных черных откидывающихся сидений подъезжал к  «Чреву Парижа», ныне уже не существующему оптовому рынку,  которого я ещё раз успел  увидеть  тридцать лет спустя в 1965 году во всей его живописной красе.
     Директриса куда-то уходила, а мы сидели сзади тихо,   «как мышь под веником»,   среди разложенных сидений, под надзором Сержанта. Став с ногами на сиденьях можно было наблюдать в открытых окнах  беспрерывный  поток конных фур, грузовиков, ручных тележек, с которых выгружались и загружались мясные туши, груды цветов, фруктов, овощей, ящики с рыбой, дарами моря  и т. д. 
     Через некоторое время директриса возвращалась с приказчиками, которые  сзади забивали машину ящиками со всякой снедью («жратвой» называемой ныне), а мы умещались сверху, под самый потолок,  где чудесно пахло фруктами, жуя что-то вкусное.  Помню, как во время движения назад Соня поразила меня своей наблюдательностью: «Посмотри в окно ,William – сказала она - Гляди, как деревья быстро побежали, а мы их всё равно c тобою обгоняем!»
      Где-то в 35-ом или  36-ом году, когда мать тяжело заболела туберкулезом легких. Ей сделали пневмоторакс, и с той поры она стала  жить  с одним легким. Примерно в это время меня послали в оздоровительный санаторий на остров Олерон.  Доехали поездом до порта Ла-Рошель на побережье Атлантики. Там всю группу детей заставили сесть  на дно маленького открытого  катера.  Это  было моё первое плавание по океану.  Доведется мне позже  плавать по Черному, Белому и Красному морям,  а также по  Северному Ледовитому океану среди  льдов до Земли Франца-Иосифа,  и вокруг островов Новой Земли во время мощного осеннего шторма с семиметровыми  волнами. Однако, уже  не будет того непередаваемого элемента очарования и страха, как тогда в маленьком катере, болтающемся на океанской  волне под рокот мотора. Выходя из порта,  увидели высокие грозные башни, одетые  серым камнем, когда-то охранявшие вход в самый крупный порт Франции, через который шла вся торговля с Новым Светом. Сохранили башни после сноса крепости, по приказу Ришелье (см.  А. Дюма  - «Осада Ла-Рошель»). Тогда, по приказу  Людовика XIII, были отлиты большие пушки с вразумляющей надписью – «Последний аргумент Короля». Эта мощная аргументация,  видимо,   и помогла сломить сопротивление гугенотов после 12 –месячной осады.
      Известен факт (т. е. моей энциклопедии и мне),  что немецкий гарнизон крепости Ла-Рошель сдался лишь  8-ого мая  1945 года, т.е.  уже завершились бои за  Берлин, а гарнизон на берегу Атлантики ещё держался. (!).
 Остров с длинными пустынными в те времена песчаными пляжами и дюнами, засаженными сосной, находится в море примерно в 12 километрах от порта Ла-Рошель.  Оздоровительный детский санаторий был скорее похож на какой-то захудалый подмосковный пионерлагерь. «Пользовали», в основном, используя свежий воздух, , пропитанный  запахами моря и смолы приморской сосны. Климат, видимо, хорошо подходил и уйме  комаров, преследовавших нас повсюду. Столовались мы под фанерным навесом, за длинными деревянными столами. Кормили плохо. С той поры познал я вкус подгнившего риса и порченых макарон. По утрам врач, проходя между рядами столов, определял  по внешнему виду детей: «этому одно яйцо дополнительного питания, тому - одну сардинку». Два яйца или две сардинки были экстраординарным событием, вызывающим не только чувство зависти у остальной голодной братии, но и толику сострадания, т.к. являлось верным признаком неважного состояния здоровья. Некоторые подкашливали во время обхода – вдруг что-то «обломиться».  Чтобы получить именно свои вещи  при раздаче белья, возвращающегося из прачечной, «умственно продвинутые» отмечали цифрой личные вещи. Прочие же вышивали цветными нитками в различных сочетаниях  крестики, квадратики или ромбы. Начав свою карьеру  «вышивальщика» с двух крестиков желтого или зеленого цвета, я быстро продвинулся и вскоре уже стал метить  майки, носки и трусики цифрой «22», которую мне выдавали напечатанной на тканой ленте. Помню,  что многие завидовали мне. «22!» — была  цифрой со смыслом  и на блатном («арго») примерно соответствовала  русскому «атанда », «атас» или «шухер».
      Запомнилась массовая операция  «удаление гланд». В те годы это было очень модное профилактическое  мероприятие. Пришла медсестра и сказала, что там, в зеленом  бараке, дают мороженое, но лишь в порядке очереди. Стояли в очереди на крыльце. Впускали через 3-4 минуты по одному. Сестра заводила в первую комнату, заворачивала по шее с руками в простыню, и приводила в соседнюю комнату. Там сидел на стуле здоровенный дядя в белом халате и шапочке. Зажав между коленами запеленатого  (или «запелёнутого» по Бархударову – пойми читатель, ведь дело очень давнее!) очередного пациента и, не давая раздумывать о чем-нибудь сомнительном,  просил в повелительном наклонении открыть рот. В этот момент он  скорёхонько  засовывал в горло длинные ножницы, и  несколькими ловкими  движеньями завершал своё черное дело. Давал сплевывать. Тут же сестра уводила в соседнее помещение, где ревущей жертве коварства вручалась со  всякими утешениями порция мороженого.  После открывалась  дверь, выводящая на заднее крыльцо, чтобы кружным путем добраться до игровой площадки. Там уже можно было спокойно доесть своё «кровью заработанное» мороженое,  делясь,  друг с другом полученными личными  впечатлениями.  Это теперь-то, на склоне лет, все знаем, что бесплатный  сыр бывает только в мышеловке…, а кто тогда, в  том юном возрасте, мог подумать такое про мороженое!
      Мама, приехав однажды меня навестить, посмотрела на обстановку и  вскоре забрала меня оттуда. Плывя назад, стоя на палубе маленького корабля, подплывая   к Ля-Рошель, я увидел серую каменную мощь форта, казавшегося  стоящим прямо на воде, которого я видеть не мог по дороге туда, сидя на дне катерка, Да и до него ли было! Кто –то сказал: «Форт Бойар!».
       Дальше - почти по А. Дюма – «  30 лет спустя »
(«Что такое  История? - вопрошал Дюма - Гвоздь, на котором я вешаю свои романы »)
Судьбе было угодно, чтобы, тридцать лет спустя, я снова оказался на
этот остров. К этому времени через неглубокий  морской пролив уже был проложен длиннющий виадук, соединяющий остров с  материком. Стало легко проехать на Олерон, и вскоре он  превратился в фешенебельный морской курорт.

« - Почем этот пароход?
- Собирайтесь купить?
- Нет, просто интересно!»

                                         Как я участвовал  в покупке форта

      В 1960 году французское правительство решило приватизировать часть старинных фортов и крепостей, построенных в прошлые века на морском  побережье и на горных перевалах. Во многих был устроены горные убежища, высокогорные ресторанчики вблизи горнолыжных трасс и т.д.
      Продавался также и Форт Бойар,  расположенный в проливе между Ла-Рошель и островом  Олерон,
      Еще при Людовике ХШ появились  около Ла-Рошель канатные заводы и крупные военные верфи.  Однако, неглубокий порт уже  тогда не позволял выводить тяжело оснащенные пушками корабли на внутренний рейд, Перед оснащением  пушками корабли выводились  на внешний рейд, в проливе, где береговая  артиллерия уже не могла их прикрыть, от  возможных налетов голландцев или португальцев.  Было решено построить форт на банке в проливе.  Строили долго, В 1813 году он, наконец , был готов…но никому уже не нужен.  
       Вот этот форт и  поручили предварительно осмотреть моему недавнему  французскому приятелю, у которого я гостил,  с целью определить можно ли его  превратить в базу отдыха или в яхт-клуб,  Проехали на остров, взяли там катер на прокат и подплыли  к  форту, обойдя его  вокруг с воды. Сразу выявилась его непригодность для  предполагавшегося  применения: отсутствовал необходимый дебаркадер ( некоторые , совершенно неправомерно, произносят «дебардакер»!)
      В 80-х годах какой-то шоумен таки приобрел форт и там с той поры стали регулярно устраивать популярные и  доныне телешоу, которые, наверняка ,знакомы моему читателю.
Вот и всё ,что помню про своё самое  первое «хождение за  морем ».