Прогулка на краю

«Не правда ли, странное дело? Вдруг жизнь оседает, как прах,
как снег на российских дорогах, как песок в аравийских степях»
 (не помню кто)

     Несколько дней  назад  я вернулся домой  из городской больницы после полостной операции.
    Корпуса новой больницы, являющейся  и медицинским центром всей северной Галилее,  расположены за городом, в   большой оливковой роще, в окружении плантации цитрусовых..
     Попал я туда по поводу  паховой грыжи.  После нескольких грубых намеков со стороны  «природы» (она же  и  Б-г  для верующих) на то,  что  мол  пора собирать  манатки – де уже и возраст  приличный.. Т-е .стоимость свечей на торте стала дороже само именинного торта
     Не удовлетворившись объяснениями,  полученными от участкового хирурга (на иврите на пополам  с английским),  о том,  что  мол всё пройдет само, я  (с третьей попытки!)  получил направления на всякие предоперационные осмотры и  анализы. Один из хирургов  больницы  по фамилии Ваксман, бывший главный хирург Биробиджана, увидев меня  во время  предварительного визита,    вспомнил моё лицо и  сказал примерно: «Сей клиент мой!». Я, чуть было,  не  ляпнул: «Элементарно, дорогой Ваксман,  мы встречались здесь же в госпитале полтора года назад, когда  Вы оперировали мою жену…».
Я обрадовался, т.к. в городе у него  очень хорошая репутация,  она же и реноме «художника со скальпелем»  (хоть скальпель и не   шпатель!). Очевидно, что врачи предпочитают   пациентов, с которыми проще общаться. Например, среди хирургов много арабов - друзов -  к ним попадают все  пациентки из многодетных арабских семей – в основном по поводу  неприятностей  «по нижнему этажу».  
      Пройдя  через кабинеты пяти (!) специалистов и претерпев уйму проверок ,среди них половина заведомо для самостраховки этих специалистов   Например  энтерогастролог – на ректоскопия ,  невропатолог – на проверку  кровообращения  в кровеносных сосудах  головного мозга с применением эффекта Доплера,  хирург – на ультразвуковую проверка сердца,  плюс еще несколько  обычных стандартных анализов и длительная беседа с анестезиологом – курносым и скуластым  молодым  «русаком», который  задал  кучу  вопросов (слава богу,  что   « на великом  и могучем » ). Самым интересным был вопрос о  том, сколько вешу без ботинок — видимо, чтобы знать,  какая мне  причитается доза снотворного.
      Через три месяца  я  был назначен, наконец,  на операцию.
Приехал в 7 утра с папкой, содержащей   справки  и графические  материалы , как было указано в  приглашенье.
     Вошел на территорию , преодолев встретившиеся при входе  всяческие  лестницы,  переходы, направляющие  ограды перед воротами металлоискателей  на двух  последовательных  контрольно – пропускных  постах, на которых последовательно   проверяют  вещи,  и документы , вошел .

      Всё это теперь для меня представляет трудно преодолимыми  препятствиями,  равно  как и   встречные потоки  людей, среди которых нужно лавировать.. Причина   в том, что. после останова,   изменения  направления  либо  вынужденного замедления  движения,  задерживается  поступление нервных управляющих импульсов  к мышцам ног. Я начинаю «гарцевать» на  месте (т.н. «приступ дрожательного паралича»,  характерный  для болезни Паркинсона). После истечения какого-то короткого периода времени,  зависящего от степени усталости  или, наоборот, от  волевого напряжения,  можно продолжать движение.
     Один знакомый предположил, что я “ забываю отпускать ручной тормоз перед нажатием на газ!”
     Было ещё рано. С трудом среди десятка  корпусов разыскал регистратуру хирургического отделения — слава богу,  всюду есть надписи и по-английски. Сижу на бетонной скамейке  в саду,  жду пока в  начнется работа регистратуры Ззполнил анкету на иврите, (не без труда), чтоб не дожидаться русскоговорящей сотрудницы, подумал: ” Слава Богу, что “птички и клетки для них”, такие же  как и в России, разве, что расположены справа от  текста вопроса на иврите”.
     Поднимаюсь в новое, недавно перестроенное хирургическое отделение. Впечатляет: 12 операционных блоков, пристроенных вокруг большого реанимационного зала.  Стеклянные трубы - шахты скоростных лифтов ведут из холла (во  всю высоту здания) на этажи и  на крышу - к вертолетной площадке.
      В отделении  хирургов еще нет,  да и  место моё еще не освободилось. Уже двое суток голодаю, как было велено,  и  с предыдущего вечера не пил. Сижу в маленьком  холле на этаже, смотрю  через застекленную веранду на  сады и рощи  западной Галилеи и на горы недалекой   ливанской границы. Хочется спать. Через несколько часов подходит сестра и просит зайти в маленькую регистрационную комнату. Взяла мои документы, что- то ещё спросила и вышла,  разрешив еще  посидеть. Какое-то время рассматриваю  арабо-англо-иврито-русскую  санпросветительскую литературу,  По надписям на  корешках  папок,  стоявших на полках,  определил на глаз соотношение  между количеством наиболее ходовых операции  в зависимости от пола. Очень много операций по поводу резекции молочной железы. Пожалел мысленно женщин.
      Перевел с  итальянского  состав жидкости, которыми  заполнены капельницы в ящике под столом  (95%  дистиллированной воды — остальное пектины и соли!). Потом  залез с ногами на маленькую кушетку и заснул.  Через какое-то время пришла сестра. Разбудила  и пригласила в просторную двухместную палату с примыкающими туалетами и душем.  
     Койка у окна. Её можно занавесить и отделиться от соседа. Спросил соседа,  которого выписывают, сидящего одетым  на своей койке, на каких языках он говорить. Оказался родом из Туниса, приехал оттуда лет 15-ти,   владеет французским и ивритом. Высшее  образование получил  во Франции. Инженер – строитель. Владел  в городе домостроительным  заводом. Сейчас на пенсии, моложе меня на несколько лет. Частый гость больницы – перенес шесть операций (у него одна радость - очень хорошо окупил свои  страховочные взносы!).  Владеет  им  «одна, но пламенная страсть» - кулинария.  
Изобретает в своей кухне - лаборатории новые рецепты. В центре города у него дом с большим  садом, где выращивает более сорока (!) видов ароматических трав ( herbes  fines – «тонкие  травы»). Сказал  ему, что тоже на подоконнике выращиваю кустик розмарина. Спросил:  «Садовый или дикий? – Дикий лучше. Его следует собирать  на холмах вокруг Иерусалима». Тут в палату зашел за ним его сын  и они ушли.
      Вошел медбрат с  русскоговорящей сестрой, толкающей перед собою  какой-то агрегат. Сестра наклеила заготовленные печатные этикетки  с моими данными (Ф.И.О., адрес, телефон, паспорт,  дата рождения, час и дата поступления,  кто оформлял),  на коробке с зубными протезами, на очки,  на переносном телефоне,   на сумку с личными  вещами. Все эти данные  я только что прочёл на этикетке, сохранившейся на моей палке, и которую я сохранил, как сохраняют путешественники на чемоданах  наклейки от гостиниц, в которых им пришлось переночевать или проживать.  К тому же  её (палку) часто забываю,  после того, как куда-то прислоню, чтобы высвободить вторую руку, например у кассы в магазине или когда открываю дверь ключом. Получилось как татуировка на здешних собак - авось кто-то, в случае утери, приведет  её  домой или позвонит.
При такой организации, подумал я, возможно даже заготовлена и бирка для морга …на всякий  случай! 
     Сестра подвела поближе агрегат  с маленьким компрессором и какой-то электроникой — мгновенно надулась накладка,  померила давление и пульс. Давление оказалось высоким:  (« Волнуешься ? А зря —  волноваться  следует после операции! Ведь до ничего не бывает») .Приклеила куда-то распечатанную марку с  результатами замеров,  и вложила мне за щекой на  несколько секунд  тонюсенький градусник  размером со спички. Ушла. Медбрат дал  переодеться  в халат типа распашонки, застегивающийся  сзади  на одну завязку за шеей,   вколол  в вену  иглу от  капельницы и пожелал всякого везения. Вскоре действительно повезли —   пришел молодой  парень-араб, выкатил мою кровать  на  надувных шинах в коридор и,  вместе с другим парнем, везшего койку другого  пациента, громко разговаривая,  шутя друг с другом , ловко маневрируя в сужениях и  на многочисленных поворотах,  погнали наш «обоз»  по коридорам,  через холлы, мимо сидевшими и стоявшими многочиленными членами больших кланов арабов-посетителей с бегающими и шумящими детьми. Спустились в больших лифтах и прикатили  в «предбаннике» операционных блоков. Яркое искусственное освещение,  кровать окружена не плотно затянутой занавеской. В зале какое-то оживление. Похоже ординаторская.
      Большая  группа людей  (часть — в  зеленом,  часть —   в  синем),  что-то бурно  обсуждает. Слышу пунктирно воспринимаемый  иврит.  На общем  фоне  резко  выделяются  голоса,  говорящих  иногда  с арабским, иногда  с  русским  легкоузнаваемыми акцентами.  Из  перехваченного  выясняется,  что местный богатый  профсоюз  устраивает на пятницу-субботу поездку на теплоходе  в Турцию  с одной  ночевкой в шикарной гостинице. «Арабские» голоса  интересуются  у  ответственного  сколько детей можно  бесплатно брать с собою,  «русские» - что  можно оттуда привести. Чисто говорящие пожилые мужские голоса интересуются  «за» виски  и  сигары.  Через какое-то время  отодвигается  занавес,   и  человек  в синем  извиняющимся тоном объясняет по-русски, что «мой» хирург задерживается в другом месте на операции и прибудет лишь в 10 вечера. Предлагает либо отправится  домой,   и   приехать во вновь назначенный день, либо ждать до позднего вечера. Выбираю последнее.
      Поехали назад в палату с болтающейся  над  головой капельницей. Продремал, преодолев желания  пить и есть. В 10 вечера снова повезли, но на этот раз кругом всё пусто. Миновали «предбанник» и сразу ввезли в  большой  реанимационный зал. В середине — большое огражденное прямоугольное пространство типа конторки,   где находятся несколько женщин и стоят какие то шкафы.  К ним подходят то синие,  то зеленые ассистенты  из окружающих операционных блоков,  забирают  подносы  с комплектами и уходят. На противоположной стороне зала  различаю  ряд  светящихся экранов дисплеев.
      Мимо проходит высокий молодой араб с громко плачущим кудрявым мальчишкой на руках. Подошел к ним "русский" детский хирург. Чтобы успокоить мальчика достал пару  латексовых прозрачных перчаток, «профессионально» надул их — получилось как  бы два ёжика. Успокоенного мальчика увезли с его подарками. Тут и меня  кто-то повез. Увидел над собою два  рефлектора. Перенесли  на стол,  Надо мною, со стороны головы,  наклонился  ассистент,  который стал меня ловко привязывать ремнями с липучками. Я его спросил:
    - Что же вы меня  всего  распяли,  словно Андрея  Первозванного  на косом «Андреевском» кресте?
    -  А  знаешь, сколько всяких датчиков нам нужно  закрепить?  Скажи ещё спасибо, что только  четырьмя членами обходимся ! (??).
Тут надо  мною наклонилось женщина с красивым лицом,  которая протянула ко мне маленькую прозрачную маску.  Последняя мысль: «щась вознесусь…»
Легко проснулся, сладко зевнул.  Посмотрел время на больших настенных часах – 2 часа ночи.  Прошло 4 часа. В зале реанимации никого. За мною что-то пикает – как обычно в сериалах про врачей скорой помощи. Тут я почувствовал не очень сильную, но  тягучую боль. «Кто-то, верно,  лазил по моим подвалам,  да не всё уложил по местам» - подумал я.  (Позже выяснилось,  что мне закрепили  в паху большую пластмассовую  сетку, чтобы заделать  дыру в брюшине). Отвезли назад.
     В палате темно,  свет приходит из открытой двери. Страшно хочется мочиться  (видимо было слишком большое поступление жидкости  из капельницы). Ищу в темноте звонок к дежурной. Потянулся не той рукой -  чуть не вырвал  иглу капельницы. Как это будет на иврите «утка»? Слово знакомое, но только в  орнитологическом  смысле. Нажал на кнопку.… Из коридора появляется тонюсенькая,  странно одетая в белом, девушка. На голове два белых платка  нижний – косынка посреди  лба,  верхний — треугольный, завязанный узлом под подбородком (хиджаб). Белый  то ли китель, то ли пиджак , застегнутый  на все мелкие пуговицы, доходящий до середины бедер, плотно облегает стройную фигурку. Такого же цвета штаны с узкими, тоже  плотно облегающими штанинами до самых туфелек (без задников, разумеется, ввиду того, что их  следует,  как минимум,  пять раз на день снимать и одевать). Объяснили мне потом, что это девочки из какого-то  благотворительного мусульманского общества. Попросил  на иврите «бутылку для мочи»  Принесла знакомой формы сосуд  из папье-маше (!). Облегчился. Через какое-то время хотел еще раз воспользоваться. Не тут то было!  Взялся за узкую горловину, но под воздействием  горячей жидкости папье-маше размокло,   и сосуд согнулся пополам. Хорошо хоть,  что пролившаяся жидкость (после трехсуточного  голодания!) была без цвета и запаха. Попросил замену. Утром  пришла русская сестра. Дала попить и сняла липучку  со шва  длиной 12 см. Удивили меня  сверкающие  скрепки,  в количестве 7 штук,   и толщина кожи на еще несросшихся  краях  надреза,  После приятель, у которого дочь хирург,  пояснил – у  человека почти  всё как  у  свиньи:  толщина кожи,  размер сердца и пр.
     На утро прошел описанный выше «измерительный комбайн». Группа врачей, с начальником отделения во главе, проводит обход. Слышен из коридора, как он командным голосом кого-то разносит, за то,  что тот  своевременно не начал финансовые процедуры по отношению к больному,  которого не забрали во время.
Входит группа, среди  них и  Ваксман.
     -Жалобы есть? – спрашивает начальник отделения.
 Хотел сказать, что у меня небольшое местное воспаление.
Как это  будет «воспаление»? Воспаление – полымя  - пламя. По-английски  «flame».  По-французски  inflammation. Если  произносить на английский  лад – получится «инфлеймэшн» - скорее  всего,  есть  такое слово. Всё это в уме протекает мгновенно  (Сказывается, все  таки,  большая практика синхронного перевода!).  Говорю на иврите:
    - Вот у меня небольшое  местное  «инфлеймэшн». 
    - Что он говорит? – обращается  к  Ваксману  начальник отделения.
Тот со своего  небольшого  роста, засунув поглубже  кулаки  в карманах халата, равнодушно объясняет (думаю и не без ехидства!) :
    - Он вам объясняет по-английски,  что у него небольшое воспаление.
 Конечно,  вся эта братия знает английский,  а вот начальник термин подзабыл!
На следующий день,  при обходе,  начальник спросил:
    -Как твоё «инфлеймешн» – Порядок? Сегодня вечером выписываем!
     Вернувшись, проверил свою импровизацию в Oxford dictionary – угадал!
     Операция  прошла замечательно, а вот болезнь Паркинсона, «Как матушкины слёзы, всегда она с  тобою… ».