Счастливые.  И вот ты, как обычно, пешком плетешься домой. Через бульвар, за день истоптанный тысячами незнакомых ног. Вдоль фиолетовой набережной (или так только кажется в фонарном свете?). И дальше – наискосок, прямо через дворы. Уже порядком стемнело и на улице ни души. Конечно, все хорошие мальчики и девочки давно допили вечерний чай с печенюшками, посмотрели серию «Интернов» или каких-нибудь Букиных и сладко посапывают. А может, даже занимаются сексом. Нет, секс – слишком громко! Скорее, ритуал. Тихий, семейный. Как покер по субботам. Они не кричат и даже не стонут. Они тихо дышат друг другу в плечи. Им скучно... А ты идешь. Ты счастлив. Тело немного звенит. Ноги как будто ступают по мягкому. Сейчас бы упасть и уснуть. С блаженной улыбкой, хранящей тепло ее губ. И чтобы никаких вопросов, никаких... – Устал? – Чертовски... – Есть будешь? – А что есть? – Пирог. Луковый. – Давай. – Сейчас подогрею. – Не надо, так давай. – Бедный, совсем измучался... – Есть что выпить?.. Конечно, она еще не спит. Она говорит, что не может уснуть без него. И что волнуется, очень. Но это же бред! Ты же придешь от НЕЕ. Неужели она не чувствует этого?! – Устал? – Очень! Я ОЧЕНЬ устал! От тебя, от твоих пирогов, бесцветных, тоскливых поцелуев, ватных, податливых рук! Устал от твоей тупой покорности и навязчивой заботы. Неужели ты не видишь? Не чувствуешь неужели? Я был с НЕЙ! У НЕЕ. В НЕЙ, на НЕЙ и под! Сегодня, в эту среду, в то воскресенье... НЕ БЫЛО никаких совещаний! И Петька не приезжал из Бухареста. И на бильярд не ходили. Я был ТАМ! Каждый раз. На диване, на кресле-качалке, на кухонном столе! Два раза на столе, а потом еще раз – на стиральной машине! А ты... А ты настолько ленива, что не замечаешь, что дырка на моем рукаве сама собой зашилась! Что пятно от помады на воротничке не отмылось! Что зарплаты моей стало вдруг двое меньше. Потому что я дарю ей подарки! Дорогие! Ей хочется дарить дорогие подарки. Потому что она женщина! И не какие-нибудь конфеты и плюшевых зайцев, а духи, серьги, шикарное белье! Ты такого белья никогда и не видела! Разве что в журналах глянцевых у своих толстозадых подруг. Да и куда тебе ТАКОЕ белье? КУРИЦА! Ты когда в последний раз была у парикмахера? Ты ногти красила когда? От тебя же за километр несет лекарствами и пылью! Я больше ТАК не могу, слышишь? Я ухожу от тебя. И пирог твой, к слову, НЕСЪЕДОБНЫЙ! Ты же его опять пересолила, а лук не дожарила!.. – Вкусно? – Очень! Ты же знаешь, как я люблю твою готовку. – Устал? – Да, немного. – Мой бедный, пойдем уже спать. – Да, я бы в душ. Только не засыпай. Я – мигом... Ритуал. Он пил только коньяк. Армянский. Не то, что бы он был гурманом – просто привык. И не признавал никакого другого спиртного. Пил он его из маленьких рюмочек мутно-зеленого стекла. Непременно заедая ломтиком лимона, чуть присыпанным сахаром и корицей. Ритуал. Сейчас он поднесет рюмку к лицу, вдохнет терпкий, чуть горьковатый аромат, слегка покрутит по часовой стрелке и выпьет. Залпом. Ничуть не скривившись. Бурно выдохнет лишние пары. Возьмет ломтик лимона. Осмотрит его внимательно. Аккуратно подцепит ногтем случайную косточку, положит ее на край блюдца. И медленно разжует лимон вместе с цедрой. Затем возьмет из пачки сигарету. Чуть разомнет ее пальцами. Чиркнет спичкой (зажигалки в доме всегда имеются, но ему нравится спичкой). Поднесет ее неспешно, прикрывая ладонью левой руки, будто пряча от ветра – привычка. И сделает первый вдох. Сейчас начнется. Она это знает... – Не хочешь выпить? – Спасибо, мне уже достаточно. Кстати, тебе, кажется, тоже. – Да брось! Ты же знаешь, я пью не часто. И только хороший коньяк. Ты же его тоже любишь? – Ладно. Только чуть-чуть. И всё! Он нальет ей до самых краев. И будет хитро наблюдать исподлобья, как она неуклюже поднесет его к розовым губам. Отхлебнет чуть больше половины – одним глотком у нее никогда не выходит. Закашляется. Сморщится, как ребенок, которому вместо сладкой сливы коварно подсунули неведомую маслину. И смешно начнет махать руками, будто пытаясь отогнать от лица навязчивую муху. Он засмеется в голос. Красивым грудным смехом. И снова нальет себе. Повторит с безупречностью отличника каждый свой жест. И внезапно лицо его станет серьезным. – Ну, давай – рассказывай. – Что рассказывать? – Ты знаешь. – Пожалуйста, нет... – Как, говоришь, его звали? – Нет... Умоляю, давай прекратим! – Почему же? Ведь это всё прошлое, да? Так зачем его нам с тобой боятся? – Я не хочу... – Это было у нас? Или у него? А может, в дешевой гостинице, где сдают номера на час? – Прекрати... – Нет, давай разберемся! Он хорош собой? Наверняка. У тебя ведь всегда был отменный вкус. Молод? Он же моложе меня, да? Упругое, крепкое тело... Как перед таким устоять! Высок? Или среднего роста, как я? Рядом с таким можно позволить себе ходить на каблуках, правда же? Что вы пили? Вы же наверняка что-то пили, черт подери! Не говори, что коньяк! И ты вот так же брала за краешки рюмку и нелепо отмахивалась, как ребенок... Какого цвета у него глаза? Голубые, зеленые, серые... Что в них? Вызов, животная страсть, нежность и покаяние? А губы? Красные, чувственные, влажные... Или сухие, но жадные, хищные губы? Тебе нравилось его целовать? Ну, конечно же, нравилось! А лицо? У него есть усы? Борода? Когда ты его гладила по щекам, руки так приятно покалывало... Или же они скользили по гладкому лицу? Расскажи, как все произошло! Наверняка было очень жарко. Его туалетная вода. Пряный запах томящегося тела и немного табака. Напористый взгляд. Решительные, но нежные руки. Привлекли тебя за талию... Ты сама раздевалась? Или он снял с тебя всю одежду? Сорвал, грубо, страстно... Нет, распахивал, медленно разворачивая, как драгоценный подарок... Или вы полностью не раздевались – у вас не было на это времени! Я хочу это знать! Как все было? Как он целовал твое тело, вот эту шею, ключицы и грудь, и ту самую родинку. Тебе было приятно? Ответь! Ты закрывала глаза или смотрела на него, изучала, всего, бесстыдно, как будто имеешь право! Или он подошел к тебе сзади, а ты отстраненно смотрела в окно... Будто это не ты, не с тобой... Это было один раз? Нет, наверно же не один. Как он мог тебя так быстро отпустить, не выпив до конца, не впитав твой несравненный аромат. Которым пахнет твоя кожа, твои волосы, одежда... Как пахнешь ты вся, чем бы не надушилась! Вы пошли потом в душ вместе? Или ты убежала, а он остался еще лежать, уткнувшись в твое платье лицом... Ты его вспоминаешь, когда ты со мной? Когда я обнимаю тебя, ты ЕГО вспоминаешь?.. Она его давно не вспоминала. Она просто сидела и плакала. Умоляя его прекратить. Вжимаясь в плетеное кресло до боли спиной, заламывая худенькие руки, кусая обветренные губы... Повторяя, как мантру, «прости». Ей хотелось забыть. И начать просто жить... Просто жить... Вот сейчас он договорит и посмотрит на нее впервые. Впервые за время своего монолога. Встанет порывисто, бросится к ней. И заплачет, уткнувшись в родные колени: «Прости, я забуду, я, правда, забуду...». Это тянется уже пять лет. За нас! Самый лучший способ побороть одиночество – научиться с ним жить. Здравствуй, родное! С новосельем! Может, выпьем? За знакомство. Да, той самой «Бехеровки», которую он принес на Новый год (как будто вы его встретили вместе, ну, как будто, как и те, предыдущие, что как будто...), а потом не успели допить, потому что... Потому что вам было и так чем заняться. А теперь... А теперь мы с тобой примем ванну с мандариновой солью (она так щекотно по дну катается, если не размешать как следует). Он тебе подарил ее на какое-то восьмое марта. Вместе с мылом и гелем для душа... Ты потрешь мне спинку? Да, вот так. Стой! Это совсем не спинка!.. Впрочем, какая разница? Ему же было можно... А сейчас мы надушимся этими ужасными духами (как он мог подарить тебе этот запах? Он же знает тебя как никто... Как никто он тебя не знает!). Слушай, а можно я лягу в той майке, в которой спал он? В ней ведь спал только он. И теперь вы опять как бы вместе уснете. Ты любила спать на его теплом плече. Он все время безобразно так комкал подушку, чтобы было удобно. А тебе, в общем, и так хорошо. Хоть и шея порой затекает – не важно. На его ведь плече... А теперь его оба плеча спят на обоих твоих (ну, немножечко ниже – где-то там, на предплечьях). Так ведь даже лучше, правда? Ближе еще... Ты расскажешь мне сказку? Любую – не важно. Или прочитаешь состав, производителя и срок годности яблочного сока. По ролям. У него же так здорово получалось тебя рассмешить! Всегда. А вот злиться на него у тебя никак не получалось. На такого вечно лохматого и беззащитного. Перед тобой беззащитного. Так-то он сильный! Как будто бы... А еще вам ни разу не было скучно. Грустно было, обидно и больно... Но скучно – ни разу! Даже просто лежать и смотреть телевизор (так-то ты телевизор не смотришь совсем, а с ним – даже запросто! Хоть новости!). Можно даже болтать ногами, при этом. Или кусать его за подбородок небритый. Или драться плюшевой коровой. Или просто... смотреть телевизор. Не скучно ни разу! А еще он рисует. Все, что хочешь, рисует. И даже сову. Вот бы ты так умела! Но ты не умеешь. Все на свете умеешь. Но вот не сову... А с утра очень здорово пообниматься. Можно глаза еще не открывать. А пообниматься. С утра. Перед тем, как ты сваришь ему кофе. У тебя только молотый... Ты же любишь молотый? А он вот не пьет. Только когда у тебя. И с утра. Ты закуришь, в халатик завернутая. Или без. Но закуришь обязательно. Он лишь покачает головой. Мол, ай-яй-яй. Ну, а что? Это слабость твоя. Да, ты куришь. И слабая. Ну, иногда... С ним когда, то особенно... А по правде... Мы, в общем, знакомы. С тобой! Ты давно уже с нами живешь. А он – так. Просто в гости заходит. Ну, выпьем? За нас! © Ксюша