Там война. Моим сыновьям  Посидим. Посмеёмся. О чём-то забавном
поболтаем и выпьем без всяких причин.
Что-то водка не в масть - это просто о главном
мы молчим.
И опять горизонт наливается серым,
и багровая всходит на небо луна...
Паста, щётка, расчёска - и завтра на север.
Там война. (*)
И опять я стою, без вины виноватый,
посредине нелепой и горькой страны
и гляжу в ваши лица, мальчишки, солдаты...
пацаны.
И опять на больном обезумевшем свете,
как всегда, всем чертям и смертям вопреки,
побеждать вам, мои повзрослевшие дети,
мужики.
А когда на руинах насилья и злобы
заиграет, зальётся победный рожок,
вы вернётесь домой, победители, оба...
Дай вам Бог...
(*) - Вторая ливанская война, июль-август 2006 г. (от Редакции) *** Мы не проигрывали войн... Ещё моим сыновьям Мы не проигрывали войн,
мы побеждали
и шли назад, и шли домой,
а дома ждали.
А тем, что ждали, не спалось
и елось скверно,
а как жилось? Да так... жилось...
Жилось, наверно.
Бывали лучше времена,
бывали хуже.
Да вот война, опять война,
ты снова нужен.
Мой сын, мой мальчик, мой солдат,
вся жизнь в походе,
и ты ничем не виноват,
что вечно в моде.
Что вновь несёт грозу и смерть
восточный ветер,
что ты опять один за всех
на этом свете.
Война... она у нас в крови,
в глазах, на лицах,
такая наша селяви,
как говорится.
И что бы ни было с тобой,
ты помнишь, знаешь:
ты не проигрываешь войн -
ты побеждаешь. *** О любви Есть больное наследство,
есть стихи на столе,
есть любовь - это средство
выживать на земле.
Выживать, не старея,
не сжигая ни дня,
ни о чём не жалея,
никого не виня.
Над вчерашним ночлегом
облака чередой,
листопадом и снегом,
и вечерней звездой,
и потерянным домом,
и бессонницей, и
чем-то очень знакомым
пахнут губы твои.
Сладок дым папиросы,
ни к чему горевать,
есть любовь - это способ
на земле выживать.
Неизбежна оплата
всех удач и побед,
небо в красках заката,
время сходит на нет.
Только это не страшно,
жизнь, как прежде, легка,
и над домом вчерашним
чередой облака.
И сдаваться без боя
нам совсем не к чести,
так уж вышло, что двое
нас на этом пути.
Плачь же, радуйся, бедствуй,
но для нас для двоих
лишь любовь - это средство
оставаться в живых. *** Я приеду к тебе... Я приеду к тебе без звонка...
От вчерашнего снега
остаются ручьи
и поют
в водосточной трубе.
Я в дверях появлюсь,
словно гром
среди ясного неба.
Через тысячу лет,
как всегда,
я приеду к тебе.
Я приеду туда,
где Господь нам
судил
повстречаться
по неясным расчётам,
что сделаны им
на века.
Пусто в доме твоём,
поразъехались,
знать,
домочадцы...
Это я.
Открывай.
Извини, что опять без звонка. *** Ну расскажи мне, расскажи... Ну расскажи мне, расскажи,
что больше нет ни сил ни боли,
что вьюга вертит виражи
на белом подмосковном поле.
Ну расскажи мне, расскажи,
как в городе, что за плечами,
вверх убегают этажи,
и окна светятся ночами.
Как эту тяжесть мы несём
сквозь толщу лет, тоски и злобы,
ну, расскажи мне обо всём,
что было или быть могло бы.
Как душу тянет, и звучит
какой-то вальс старорежимный,
и дождь под окнами стучит,
что ж, и об этом расскажи мне.
Как, закурив, себе нальёшь
и за проклятое столетье
на брудершафт с тоскою пьёшь
по первой, по второй, по третьей.
И засыпаешь, и живёшь
забавной жизнью, не похожей
на всё, что прожито, ну что ж,
об этом расскажи мне тоже.
И пусть лежит ночная мгла
на этом городе, как вата,
а жизнь сложилась, как смогла,
ни правых в ней, ни виноватых. *** Вот видишь, всё прошло...
Вот видишь, всё прошло, вот видишь, постепенно
всё явственней весна, всё выше облака,
и в сумерках твоих прелюдия Шопена
пронзительно проста, светла и высока.
И снятся голоса из опустевших будней,
из прожитой зимы распахнуто окно,
и всё яснее дни, и вечера безлюдней,
и всё понятней жизнь, как это ни смешно.
Так жги свои мосты, пока зари полоска
над городом пустым красна и холодна,
пока в твоей душе ни зла, ни отголоска
той канувшей зимы - лишь мир и тишина.
Что ж, празднуй этот мир с его неясным светом
на лезвии клинка проснувшейся зари,
вы с ним давно враги - не говори об этом,
вы с ним друзья давно - об этом говори. *** Хранил меня…
Хранил, хранил меня Господь,
да было незачем,
берёг Господь меня, берёг,
да видно, зря,
и как я жил, так и помру -
балдой и неучем -
когда-нибудь в начальных числах
декабря.
А я молитвы не учил -
да, право, надо ли?
ведь мы с Ним всё - неторопливо,
по-людски...
и надо мной не строй солдатский -
сабли наголо -
а встанут рощей облетающей
стихи.
И я припрусь на страшный суд
весёлым пьяницей,
и у ворот стрельну на курево искру,
и оглянусь, а там вдали
река туманится,
и эта роща облетает
на ветру. *** ...а у Господа ...а у Господа все дни наперечёт,
каждый день в свою речушку утечёт,
а река течёт неведомо куда,
никогда в ней не кончается вода.
а у Господа живут, не торопясь,
каждый сам себе боярин, шут и князь,
каждый сам свою судьбу благословил,
а у Господа на всех достанет сил.
а у Господа на всех достанет тьмы,
той, в которой так бездомно живы мы,
а у Господа на всех достанет слёз,
чтобы мы в Него не верили всерьёз. © Михаил Розенштейн |
