1.

 Высоко-высоко, в иссиня-чёрном небе, мерцают миллиарды звёзд. Но в своём большинстве на них нет признаков жизни: они, либо раскалённые гейзеры, где всё чужое сгорает от чудовищных температур, либо холодные бесплодные серые равнины; ледяные глыбы величиной с дом замерли, когда-то накатившись друг на друга, похожие в своём безмолвии на склад, когда весь груз уже отправлен, и остались только ящики, контейнеры, упаковка, которые сами по себе ничего не значат.
 Но есть места в этом безликом и бесконечном протяжении поле смерти, где плотность враждебности достигает предела. И в таких местах Пространство прорывается под натиском сконцентрированного Зла и образует невиданные исполинские воронки - "чёрные дыры".
 На фоне мрачной черноты, завис огромный космический корабль весьма необычной конфигурации. Длинный, чем-то напоминающий веретено: утолщённый в середине и постепенно сужающийся с обоих концов. Плоские и полукруглые закрылки увенчаны нагромаждением дюз, которые иногда кровоточат бледным желтоватым светом, бросая в пространство световые протуберанцы. Благодаря этому, космический корабль сохраняет своё местоположение относительно "чёрной дыры".
 При ближайшем рассмотрении можно было заметить одну странную особенность. По всей поверхности звездолёта располагались грязно-коричневые грибовидные наросты разной толщины и длины. Они постоянно шарили взад-вперёд в безвоздушном пространстве. На короткий промежуток времени эти спутанные клубки опускались как парашюты. Когда они падали на поверхность корабля, раздавался звук, как от разрываемой на части кожи; затем они снова выныривали наружу в своих странных манипуляциях.
 Можно было подумать, что это не космический корабль, а какое-то животное, или просто коряга, вытащенная из грязного, вонючего болота и неизвестным гигантом заброшенная в эту часть космоса.
 Внутреннее убранство космического корабля мало чем отличалось от наружнего. Стены покрывали такие же шевелящиеся отростки.
 Лишь один отсек корабля был свободен от этих белесых шевелящихся пальцев покрытых темными багрово-бледными бескровными пятнами. Здесь царили тишина и покой. Вдоль стен были установлены длинные трубки, наполненные мутной жидкостью. Время от времени по ним пробегали мелкие пузырьки воздуха. Сверху, трубки были соеденены в тонкие капиляры, которые извивались, сворачивались, распрямлялись и исчезали в утробе огромной машины. Панель украшали сотни измерительных приборов, дёргающихся стрелками и мигающих разноцветными лампами.
 За всем этим оборудованием следили два астронавта. Они были толстыми и голыми. Их конечности - руки и ноги - заканчивались когтями. Под шеей, будто зоб, из которого всё выкачали, свисали сморщенные мешки плоти. Их тела сплошь были обмотаны липкими белыми нитями. В них было какое-то страшное сходство с жуками. Лицо украшал единственный глаз, радужная оболочка которого имела красновато-коричневый цвет. Белок был навыкате, перевитый красными венами, которые непрерывно пульсировали. Это был желатиновый ужас без век, а ресницы заменяло ложе из серых щупальцев.
 Язык инопланетян был так же необычен, как и их внешний вид. Походил он одновременно и на кашляющий лай, и на щёлканье кнута, и на треск наподобие фейерверка. Между собой вели они не менее странный разговор:
 - Давление?
 - В норме.
 - Концентрация?
 - Семьсот двадцать бит.
 - Сколько осталось до начала  эксперимента?
 - Двадцать три гея.
 - Можно начинать отсчёт.
 Один из астронавтов протянул руку к многочисленным кнопкам и нажал несколько из них. Над головами вспыхнул большой экран с цыфрами, которые стремительно стали изменяться в сторону уменьшения.
 - Приступить к первой стадии эксперимента.
 - Есть.
 Космический корабль пришёл в движение, развернувшись в сторону маленькой голубой звёздочки. Открылись люки шлюза, вакуум наполнился радиоактивными частицами, на мгновение заслонив "чёрную дыру", и в сторону звезды вылетел сгусток бледно-зелёной энергии. Несколько секунд, и сгусток затерялся в безвоздушном пространстве. Шлюзы бесшумно захлопнулись, и больше ничто не нарушало спокойствие Космоса.

         2.

 К.О. претендовал на полноценное название - Город, с большой буквы. В нём имелся полный набор необходимых аксессуаров: широкий проспект, детский центр с кинотеатром, несколько больших и множество маленьких магазинов, филиалы всех основных банков, и большая бензоколонка на выезде из города. И конечно же, свой полицейский участок с двумя новенькими автомобилями. Преступников, правда, в К.О. как таковых не было. Если не считать мелких хулиганов, нескольких наркоманов, да двух-трёх бродяг, облюбовавших небольшой парк за спортивной школой.
 От такой "напряжённой" работы, начальник полиции Абдель Гафар, слонялся по улицам города на своём автомобиле с таким видом, как будто ему принадлежало пол мира, а на остальном висел замок. Он был толстым и обрюзгшим, кожа имела нездоровый сальный оттенок, щёки впали и покрылись щетиной. И всё же, не смотря на такой неопрятный вид, Абдель Гафар считал себя хитрым, как собака, крадущая цыплят, мечтающая поймать птичку по-крупнее.
 В своих мечтах, начальник полиции гонялся за всевозможными маньяками. Но в тоже время знал, что его мечты могут осуществиться лишь в том случае, если он переберётся в крупный город, а не будет прозябать в "спальном районе".
 На южной оконечности К.О. располагалась небольшое кладбище, знаменитого своей помпезностью, в лице склепов и могильных плит - настоящих произведений искусств.
 При кладбище, на постоянном обеспечении, жил Йосеф Вануну. Его можно было сравнить с добрым мягким сыром - зелёным и отвратительно пахнущим. Руки Йосефа были покрыты бородавками и во время разговора он шепелявил, как кипящий чайник. Краска давным давно схлынула с его лица, превратив его в лицо трупа, словно тело уже начало разлагаться, словно вся сила жизни отхлынула к какой-то глубоко спрятанной точке, превратив тело в автоматически двигавшуюся руину. Однако, сам Йосеф считал себя ещё довольно-таки крепким стариком.
 Он очень гордился своей должностью сторожа, и по вечерам любил почистить свой такой же древний дробовик, сидя на лавочке перед воротами кладбища, отпугивая местных мальчишек, которые дразнили его.

          
         3.

 Весь день хмурилось, предвещая скорейший дождь. Облака неслись по небу, как килевые шлюпки с чёрным дном, высокие и тяжёлые, быстро расползающиеся в голубую дымку, которая покрыла всё от горизонта до горизонта. Они нагоняли тоску и раннюю темноту.
 Над городом возвышался хребет - чёрная громада свалки, над которой, на мгновение, бриллиантовой россыпью загорались яркие звёзды и появлялась полная белая луна, белая как кость и холодная как снег. Однако, штормовые облака, надвигавшиеся с северо-запада, вскоре должны были заслонить собой это великолепие, сделать ночь непроглядной и превратить серебрянную гору сначала в тускло-оловянную, а потом в чёрную, как железо.
 Жители заблаговременно попрятались по домам, и улицы совершенно опустели. Вымерли.
 Время от времени через город стремительно проносились запоздалые автомобили. Их призрачные бело-жёлтые огни фар были похожи на блуждающие в болоте огоньки, сонно плывущие между деревьями-домами, обвешанные серыми нитями мха. И вновь улицы погружались в пустоту и безжизненность.
 Недавно установленные часы на здании торгового центра, мелодично пробили один раз.
 Час ночи.
 И в это самое мгновение в воздухе стал образовываться какой-то гул. Он был плотным, сочным, диким. С каждым мгновением он разрастался, ширился, давил на ушные перепонки, достигая наивысшей точки.
 Этот странный гул оборвался на самой высокой ноте, так же внезапно, как и возник.
 Тучи на мгновение расступились, но, словно бы чего-то испугавшись, сомкнулись вновь. В небе возник бледно-зелёный шар с размытыми краями и стал стремительно приближаться к земле.
 - Что это? - недоумённо пробормотал Абдель Гафар. - Какая-то чёртова шаровая молния что ли?
 На всякий случай он щёлкнул тумблером на приборной панели. На крыше полицейской "мазды" вспыхнули огоньки-стаканы, смывая темноту колеблющимися голубыми импульсами света.
 Шар стремительно пронёсся над парком Цахал и упал где-то на территории кладбища. От страшного удара о землю, могильное надгробие буквально взорвалось вспышкой пурпурного цвета, разбрасывая куски мрамора и гранита. Один из вращающихся кусков рассёк кабель высокого напряжения, который упал на землю, шипя и извиваясь, как змея, выстрелив почти жидким потоком искр.
 Свет несколько раз судорожно мигнул и Римон погрузился в кромешную тьму.
 Шар вспыхнул ярким злобным рубином, теряя свои очертания. Внутри забурлила какая-то жидкость цвета хрома. Нижняя часть шара раскололась, выпуская ленты пены. Она была живой; она стекала на разбитое надгробие, а потом забивалась в поры земли, как одноклеточные простейшие организмы.
 Это неизвестное вещество стремительно всасывалось в рыхлую могильную землю, пока не наткнулось на полуистлевший, изъеденный червями гроб. Но не задержалось, проникло во внутрь. Здесь вещество загустело, затуманилось, стало напоминать смесь полузастывшего яичного белка и соплей. Субстанция помедлила, затем скрутилась мучительным узлом на сухих и твёрдых костях мертвеца.

 Сырая могильная земля зловеще зашевелилась, вспучилась, расходясь волнами, и на поверхность стало выползать что-то страшное. Наконец, земля полностью расступилась и выпустила из себя громадную неуклюжую фигуру зловещего вида, распростронявшую запах сгнивших помидоров, пролежавших пару лет в погребе.
 Полуистлевший оживший труп возвышался над белеющими во тьме надгробными плитами. Остатки плоти клочьями свисали по сторонам, обнажая грязно-жёлтые кости. Лицо его было окаменевшей маской колдуна, маской ненависти и убийства. Собранные в пучки белые узлы костяшек пальцев, мерцали через гнилую плоть его кистей.
 С лёгким поскрипыванием сухожилий шеи, похожим на скрип ржавых дверных петель, это Нечто огляделось по сторонам, издав глухое урчание. Какое-то бесцветное и высушенное. Один глаз лопнул, источив беловато-жёлтую жидкость, свободно потёкшую из глазницы.
 Некоторое время Нечто осматривало окрестности. Наконец его внимание привлёк мерцающий сквозь листву кустарника розового дерева огонёк. Зубы Нечто заклацали - звуки напомнили удары бильярдных шаров друг о друга. Жёлтый гной вновь засочился из его глазниц и закапал на лицо. Нечто медленно двинулось в ту сторону.

          4.

 Йосеф Вануну, удобно устроившись в потрёпанном кресле, созерцал экран старенького телевизора. Он любил такие вечера, когда по одному из каналов кабельного телевиденья можно было отыскать передачу, в которой принимали участие прекрасные дамы с большими коническими грудями.
 Едва ведущий программы что-то забубнил голосом весёлого идиота, как погас свет.
 - Вот ведь гадство! - в сердцах воскликнул Йосеф.
 Вместе с нахлынувшей темнотой, он почувствовал, как какой-то неожиданный, болезненный ветер просочился под одежду. Йосеф не был ни шизофреником, ни пьяницей, ни наркоманом. И всё же он почувствовал, как онемели руки. Будто он сам словно выцвел, будто не телевизор, а его самого выдернули из сети.
 - Вот те на! - пробормотал Йосеф.
 Он выбрался из кресла и прошлёпал в дальний угол своей комнаты, где была оборудованна кухня. Пошарив в ящиках, он нашёл свечу и зажёг фитиль. Дрожащий свет разогнал темноту ровно на столько, чтобы Йосеф сумел добраться до кровати, не споткнувшись обо что-нибудь.
 Водрузив свечу на колченогий табурет, он извлёк из-под подушки потрёпанный номер "Penthouse". С потускневших страниц на Йосефа знакомо взглянули большие женщины с длинными волосами, блондинки, с блестящими грудями величиной с дыню.
 Йосеф слегка приподнял свой зад и вывел руладу - громкий и насыщенный звук трубы, который, казалось, длился по меньшей мере три секунды.
 - Ого, - усмехнулся он, - прямо как третья мировая война.
 Неожиданно его привлёк какой-то посторонний звук. Йосеф взметнул голову и внимательно оглядел свои небольшие аппартаменты.
 Он считал свою каморку - три на три метра - очень опрятной и уютной. Но сейчас, в полутьме, она показалась ему самым отвратительным помещением на всём белом свете.
 Низкий потолок держался на изогнутых подпорках из камня, похожих на рёбра. Сети грязной паутины колыхались между ними. Да и вообще, ему показалось, что стулья, ковёр, стол - всё сгнило и погрузилось в братскую могилу умерших вещей, поглощённых деспотической властью времени.
 - Чёртова конура, - выругался Йосеф, вновь берясь за журнал.
 Звук повторился. Что-то среднее между рычанием собаки и скрипом несмазанных дверных петель.
 Сердце у Йосефа окаменело внутри грудной клетки, заставив его судорожно всхлипнуть. Он поднялся на ноги и осторожно приблизился к двери. За ней кто-то ходил и кашлял, или сморкался, издавая странные звуки.
 - Это наимерзейший голос, который я когда-либо слышал, - прошептал Йосеф.
 Он снял со стены свой старенький дробовик, сразу ощутив уверенность, и вновь приблизился к двери.
 - Кто там? - спросил сторож вдруг угасшим, как свеча, голосом.
 Ответом послужила тишина.
 - Отвечай, чёртов урод, или убирайся в ад! - угрожающе рявкнул старик и для пущей уверенности передёрнул затвор.
 В следующее мгновение дверь сотряслась от мощного удара. В её деревянной поверхности образовались два неровных отверстия. Сквозь них просунулись две костлявые руки и схватили Йосефа за горло. Ружьё выпало из вмиг ослабевших пальцев, он завизжал как поросёнок, глаза почти вылезли из орбит.
 Неведомая сила приподняла его над полом, сдавливая горло всё сильнее и сильнее. Йосеф почувствовал, что мускулы на его шее натянулись, как резиновые, а позвонки начинают трещать от огромного давления на них. Губы его искривились в гримассе, дыхание со свистом и болью вырывалось из груди, просвет в горле стал с игольное ушко.
 Большой кровавый пузырь вылез между его вялых губ и лопнул. По телу пробежала предсмертная конвульсия, глаза окончательно вылезли из орбит, язык вывалился почти до груди. Зловещие пальцы разжали смертельные тиски и исчезли из отверстий.
 Мёртвое тело старика тяжело опрокинулось, как несвязанный набор отдельных предметов, врезалось в кухонный стол, рухнуло прямо на пол, вместе с тарелками и прочей утварью.

 

© Copyright Андрей Шамкуть (Ткач)
Запрещено использование материалов без согласия автора.