Н Е Ч Т О


5.

 Распространяя запах подвала, вонь какого-то жуткого чудовища, отвратительная неуклюжая фигура не разбирая дороги двигалась через заросли кустарника по направлению к скоростной магистрали Леви Эшколь. Под его бешенным напором трещали и падали молоденькие деревца, вырванные с корнем отлетали небольшие кусты.
 Заросли поредели и, наконец, закончились. Перед взором Нечто вынырнула широкая чёрная лента дороги. С глухим стуком костлявые ноги ступили на асфальт. Прогнившая плоть треснула, кусок щеки отвалился, обнажив почерневшие зубы.
 Вдалеке мелькнули жёлтые "глаза" стремительно приближавшегося автомобиля. Нечто вышло на середину дороги и развернулось лицом к нему.

 Бени Ландау был немного пьян. Он ехал с презентации открытия выставки греческого художника Константиноса Стефанопулоса. Выставка проходила в Ор-Иегуде в музее Морешет Бавель, что на улице а-Агана. Он бы и сейчас там находился, но Бени, как всегда подвёл язык.
 В самый разгар презентации он подошёл к директору музея и заметил, что в бокале того, кажется бултыхается какой-то тёмный волос... Произошла неприятная сцена с криком и шумом. К Бени подскочил вышибала и брызгая слюной прошипел:
 - Одевай свои лыжи, и вали отсюда...
 Бени понял, что свалял дурака и поспешно ретировался. Сейчас он мчался на всех парах, расчитывая добраться до Тель-Авива без приключений.
 Но заметив посреди дороги высокую фигуру, как ему показалось - полицейского, Ландау сбросил скорость и похлопал себя по карману пиджака, в поисках кошелька. Он слишком резко нажал на тормоз. Машина остановилась, скрипнув шинами по асфальту, и двигатель издал сочную отрыжку, как будто всё внутри было переполненно.
 - Вот непруха, - негромко выругался Ландау, опуская стекло и высовывая свою птичью голову с короткой седой стрижкой и худым профилем. - Какие-то проблемы, дружище?
 Нечто молча сверлило единственным глазом автомобиль и шофёра.
 - Если тебе нечего сказать, и я не нарушал правил, - проговорил Ландау с кислым выражением лица, чуть ли не с отвращением, - свали отсюда и не мешай движению. Он уже разглядел, что эта тёмная фигура не полицейский.
 Нечто качнулось и стало медленно обходить автомобиль. В свете лучей фар мелькнули обрывки истлевших штанов зловещего вида, вызвав у Ландау новый приступ раздражения:
 - Эй, дружище, ты бы поменял свои штаны. Да пошевели  своим задом, если хочешь что-то спросить. Мне некогда.
 Нечто приблизилось к автомобилю и наклонилось над лобовым стеклом.
 - Морда-то у тебя цвета собачьей неожиданности, парень, - поморщился Ландау. - Здесь что, какой-то  маскарад?
 В следующую секунду лобовое стекло разлетелось в дребезги и две костлявые руки впились в тело водителя. Тишину ночной улицы прорезал пронзительный крик Бени Ландау. Замкнутое пространство салона собрало его, и он зазвучал подобно смеху привидений-плакальщиц, летающих и хлопающих крыльями вокруг этой парочки. Последнее, что увидел Ландау, это половину своих внутренностей у себя на коленях, как гротескное вымя.
 Затем развороченный живот исчез, закрытый потоками крови. Она не текла, она била из его раны фонтаном под высоким давлением.
 Нечто глянуло на поверженное тело, распростёртое на полу автомобиля. Из носа и ушей Ландау ещё текла кровь, пальцы слегка подрагивали. Но лицо уже покрыла мертвенная бледность.
 С хлюпащим визгом Нечто изрыгнуло из себя очередную порцию вонючей слизи, которая потекла по груди. Затем схватило автомобиль за низ, и, с необычайной лёгкостью, столкнуло его с дороги в придорожный кювет, заросший непролазными кустами.
 Развернувшись Нечто решительно зашагало к центру города.

          6.

 На пересечении улиц,  чуть в глубине, стоял полуразвалившийся дом. Лет десять назад это строение принадлежало полиции городка. Со временем отделение перенесли на другую улицу, а дом так и остался пустовать.
 Время не пощадило его, кто-то утащил входную дверь, стёкла разбили. Белые, как кость, каменные навесы выпячивались над каждым из этих тёмных окон, словно брови над пустыми глазницами черепа. Какие-то любители граффити на одной из стен изобразили свинью в полицейской шапочке. Пониже была надпись, выполненная красными буквами с многочисленными потёками:
 "Как вам нравится свинина?"
 С недавнего времени это полуразрушенное здание облюбовал один из бродяг по фамилии Банай. У него, конечно, было имя - Яков, но даже ему казалось, что так его звали не сейчас, а многие эпохи тому назад. Многие поколения родились и обратились в прах с тех пор, когда его в последний раз звали по имени. Банай, он и есть Банай.
 Гафар ничего не имел против этого жильца, и Банай ночевал здесь еженощно. Правда,  иногда его доставали, такие же как и он, бродячие собаки, но в остальном, о лучшем жилище на тёплое лето нельзя было и мечтать.

 Дрожа от холода Банай вошёл в своё полутёмное жилище (внутреннее убранство освещалось лишь фонарями с улицы) и принялся сооружать из старых коробок "королевскую" кровать. Завернувшись в грязное дырявое одеяло, Банай извлёк из многочисленных складок своей одежды обломок сигареты и самодовольно закурил. Сигарета была с ментолом и оставила во рту отвратительный привкус.
 - Таково фундаментальное условие жизни, - глубокомысленно вздохнул Банай, - насиловать собственную сущность.
 До слуха донеслось чёткое постукивание подошв об асфальт. Серое, изрезанное морщинами лицо Баная, недовольно дрогнуло, как потревоженная вода в пруду.
 "Что за урода ещё Бог несёт?" - подумал он, приподнимаясь на локте.
 Звуки шагов становились всё громче и громче. Затем, неожиданно, смолкли, перейдя в шуршание, будто обладатель ступил на траву.
 "Держу пари, - усмехнулся про себя Банай, - какой-то дебил направляется ко мне в гости. Надо предупредить этого хрена с ушами, что вакантное место занято."
 Кряхтя и охая, Банай выбрался из коробок, чуть не упав несколько раз, и двинулся к светлому пятну входа. На пороге он от неожиданности вздрогнул, столкнувшись нос к носу со странной фигурой ночного посетителя.
 - Ты кто? - хрипло спросил Банай, близоруко щурясь.
 Он почувствовал, как его ум срывается с якоря, когда до его носа донеслось могильное гнилостное дыхание. Когда рот гостя раскрылся, Банай узрел нечто, копошащееся внутри пустого провала рта. Рука бездомного непроизвольно скользнула за спину, нашаривая в темноте какое-нибудь орудие для самозащиты.
 Не издав ни звука, Нечто сделало шаг и оказалось рядом с Банаем. Боль пронзила его кишечник и свежая кровь хлынула наружу. Она походила на тёплое желе. В полутьме алая струйка, капающая на растрескавшийся бетон, выглядела такой же чёрной, как и кровь жука.

 Сержант Виктор Алуш был рыжеволос, с торчащими ушами, в мешком сидящем форменном костюме, но с глазами, замечающими вокруг всё, что имело хоть какую-нибудь ценность для дела. Перед тем, как закончить смену и отправиться домой, сержант решил навестить Баная. Остановив "мазду" у обочины он выбрался наружу и сразу же насторожился.
 Рука потянулась к поясу, где в кобуре находился пистолет. Сердце начало биться о грудную клетку, и кислый привкус адреналина наполнил рот.
 - Эге, - пробормотал он, - либо Банаю снится кошмар, либо кто-то безобразно ведёт себя по отношению к нему.
 Осторожно приблизившись к развалинам, сержант включил фонарик и направил поток болезненного жёлто-зелёного света во внутрь. В глаза бросилась большая лужа чёрной крови, - нефтяная лужа сукровицы, которая растекалась по потрескавшемуся бетону пола. Он почувствовал, как затылок и шея деревенеют от сильного напряжения.
 - Эй, кто здесь? - спокойным и прозрачным голосом спросил сержант.
 Мощный цветок радости распустился у него в груди - наконец-то стоящее дело в тягучей и нудной жизни этого мелкого городишки.
 В темноте происходило какое-то движение, но никто не показывался.
 - А ну, выходи! - прикрикнул Алуш, делая шаг вперёд. - Пока я не пустил твои кишки на подтяжки!
 Из темноты вырвалось глухое рычание, словно осколки горячего стекла. Алуш отскочил назад на шаг-два, как будто действительно напугался высокой фигуры в оборванной одежде. Однако сработал полицейский инстинкт, заставивший согнуть колени и прицелиться, обхватив рукоятку пистолета двумя руками.
 - А ну-ка стоять! - рявкнул он. - Руки за голову!
 На громилу в проёме двери эти слова не произвели никакого впечатления.
 - Ты что, захотел получить по яйцам, чтобы потом носить их, как серьги, урод? - вновь спросил Алуш.
 Незнакомец издал рыкающий звук и сделал несколько шагов по направлению к сержанту. Тот раздумывал не слишком долго и выпустил всю обойму в грудь громиле. Он прекрасно видел, как пули вырывали из одежды значительные клочья. Но на Нечто это не произвело ровным счётом никакого эффекта.
 Алуш почувствовал резкий неприятный запах страха, который, вырываясь наружу, создал что-то вроде дымки. Он потянулся к поясу за новой обоймой, и в это время Нечто оторвало ему руку. На какой-то момент отделённая рука даже плотнее сдавила рукоятку пистолета, а потом упала и легла на траву, как мёртвый паук. Из запястья хлынула кровь. Тяжёлая масса навалилась на полицейского и придавила к земле.
 Костлявые руки вошли в тело так же легко, как зубцы вилки входят в тушку хорошо прожаренного цыплёнка. Со сдавленным рыком Нечто стало работать руками, разрывая внутренности сержанта. Когда же Нечто выпрямилось, всё покрытое горячими кишками Алуша, гной струился по его лицу, выливаясь из носа тонкими струйками...

   7.

 В воздухе глухо прогрохотало, словно над городом, на бреющем полёте пронёсся "Джамбо"(*); небо
прорезала ярчайшая вспышка и начался долгожданный дождь. Первые крупные капли упали на иссохшуюся землю, зашелестели по листьям деревьев, смочили пыльную поверхность шоссе. Первый напор дождя прошёл, превратившись в мелкую изморось, обещавшую свою нудную песню до самого утра.
 Молодые люди Рауль Сапорта и Батья Кармон вначале ускорили шаг, но затем остановились, найдя убежище под раскидистой финиковой пальмой.
 Рауль скользнул взглядом по груди своей девушки. Батья вдруг осознала, что её блузка вся промокла и теперь  тонкая хлопчатобумажная материя просвечивает. Парень продолжал молчать, глупо пялясь на её груди и узкие прямые бёдра. Он взял её за руки и Батья прижалась к Раулю своими тёплыми грудями и прохладными длинными ногами.
 Он чувствовал её тело, зрелое и упругое. Его рука скользнула по её бедру и нежно легла на левую грудь.
 - Ты меня любишь? - спросил Рауль.
 - Конечно! А ты? - в свою очередь поинтересовалась Батья.
 - Мои чувства к тебе взаимны! - с жаром отозвался парень.
 Их поцелуй был крепким и тёплыми и сладострастным одновременно. Её груди касались его распахнутой рубашки, и бёдра прижимались к его бёдрам. 
 - Послушай, Батья, нам нужно что-то делать, - тихо прохрипел Рауль, оторвавшись от соблазнительных губ.
 - Что делать? - не поняла девушка; её грудь вздымались в быстром, возбуждённом дыхании.
 - Так долго продолжаться не может. Мы уже знакомы с тобой целый год, а твои родители ничего и слышать не хотят о нашей свадьбе.
 - Что же я могу? - бессильно развела руками Батья.
 Её родители были религиозными людьми и ни за что не хотели, чтобы дочь выходила замуж за обычного парня.
 - Может быть нам съездить на Кипр? - предложил Рауль.
 - Зачем?
 - Я слышал, что там без проблем можно заключить любые браки. А родителей потом поставим перед случившимся фактом.
 - Ой, Рауль, я не знаю. Всё это звучит так, как будто мы собираемся повернуть несущуюся лошадь в ночи, - в глубине души Батья была довольна предложением.
 - Значит ты согласна? Ведь можно прождать десять миллиардов лет и так и не дождаться этого паршивого родительского благословения.
  Она чуть отстранилась и испуганно вскрикнула:
 - Что с тобой?
 Из уголков глаз Рауля медленно стекали струйки крови, собираясь в лужицу вокруг рта и на подбородке. Кожа его сделалась пергаментно-жёлтой и прозрачной, как у очень старого человека. Рауль покачнулся и стал мягко заваливаться на мокрый песок.
 Фарфорово-голубые глаза Батьи широко открылись. Обнажённые ноги мелко задрожали, как сломанный маятник. Рот приоткрылся. Она встретилась взглядом с дъявольским красным блеском, каким-то плюшевым, как подушечка в гробу. Холодные костлявые пальцы метнулись к девушке; они вошли в грудь без всяких усилий, как будто в тёплый кусок масла. Батья несколько раз судорожно вздрогнула и кулём повалилась на своего парня. Их кровь смешалась между собой, наконец-то соеденив их вместе.
 - Эй, там! - раздался громкий окрик сзади.
 Привлечённое новой добычей Нечто неспеша развернулось и двинулось к остановившейся у автобусной остановки полицейской "мазде" Абделя Гафара.
 - Что там у вас происходит? - грозно спросил начальник полиции, выбираясь под моросящий дождь.
 Крепкая рука схватила Гафара за запястье и отшвырнула к противоположной обочине дороги. Внутри тела словно взорвалась мина боли, заполнив его до последнего уголка и полностью овладела им. Полицейский лежал на животе и старался подняться на ноги - обе руки были переломаны и теперь набухали от внутреннего кровотечения.
 Нечто втиснулось в автомобиль и окинуло взглядом приборную доску. Инопланетный разум мгновенно проник в сложную схему управления и устройства. Полуистлевшие руки плотно обхватили рулевое колесо, нога надавила педаль газа, колёса пробуксовали на мокром асфальте и машина рванулась вперёд.
 Абдель Гафар оставил тщетные попытки подняться и теперь старался извлеч из кобуры табельный пистолет. Бампер с глухим стуком размозжил голову; как кровавый яичный желток, брызнули во все стороны кровь, сукровица и мозги; колёса проехались по телу, докончив начатое. Затем "мазда" развернулась на месте, отчаянно визжа шинами, и рванулась к выезду из проклятого городишки.

-----------------------
"Джамбо" - гигантский реактивный самолёт.
-----------------------


Продолжение следует...