Журнал Friends-Forum.com >> ПРОЗА >> Манюня любопытствует что такое ''д.н.э.''

Манюня любопытствует что такое ''д.н.э.'' или простите мне моё злорадство

Однажды дядя Миша влюбился.

Спешу вас успокоить, никто из героев повествования не пострадал. И это, несомненно, благодаря акту высочайшего гуманизма, проявленному Розой Иосифовной. А ведь могла покалечить, да. Или убить.
А так всё обошлось. И даже папе практически не досталось. Ну что такое один-единственный подзатыльник? Правда от неожиданности папа клацнул зубами и прикусил кончик языка, но это уже такие мелочи, о которых можно не упоминать.

Вот.

Но давайте по порядку. Я уже рассказывала вам, что у дяди Миши периодически взыгрывал мужской гонор. В такие разрушительные для иммунитета периоды он совершал необдуманные поступки, как-то: знакомился с красивыми женщинами, водил их в единственный приличный в нашем городке ресторан, и, как следствие, не приходил домой ночевать.
Вы скажете, что это нормальное поведение для разведённого, и не побоюсь этого слова – половозрелого мужчины. Может, и так. Но не в том случае, если у этого мужчины вместо среднестатистической мамы Ба. Потому что как только дядя Миша не приходил домой ночевать, она моментом устраивала катаклизм воистину космического масштаба.

После катаклизма дядя Миша вёл себя тише воды ниже травы. Романы на стороне заводить он продолжал, но теперь старался заметать следы. Правда, по целому букету вторичных признаков мы легко вычисляли, что у него кто-то появился....

У дяди Миши была какая-то беда с шевелюрой – густые, крупно вьющиеся каштановые волосы каким-то невообразимым макаром росли сразу во все стороны и ложиться волной не желали.
-Это потому, что характер у тебя отвратительный,- говорила Ба,- посмотри на свои волосы и на пальцы на ногах – они же у тебя врастопыр! (На самом деле Ба называла дядимишин характер говённым, просто я малодушно заменила это слово другим).
-Чего это врастопыр?- дядя Миша виновато поджимал пальцы на ногах.
-А того, что если у человека пальцы на ногах не в кучку, а вразброс, то характер у него отвратительный! Та же история с волосами, ясно?

Дядя Миша косился на выбившиеся из пучка непокорные локоны Ба и что-то бубнил себе под нос.
Так что если в свободное от романов время он ходил с развевающейся густой шевелюрой, то в период активных брачных игр первым делом коротко стригся.
Далее ему подозрительно часто начинал звонить начальник сборочного цеха Тигран Викторович. Дядя Миша прерывал его обильную речь скупыми односложными фразами и воровато озирался на кухонную дверь.
-Да, Тигран Викторович,- бубнил он,- естественно, Тигран Викторович.
На кухне в это время неустанно бдела Ба. Она периодически подсылала Маню послушать, чей голос раздаётся в телефоне – мужской или женский? Но дядя Миша был стреляным воробьём, и когда Маня как бы случайно проходила мимо, или лезла чмокнуть его в щёчку, прикрывал трубку ладонью.

А ещё дядя Миша покупал новые накидки на Васины сиденья.
-Будет мой Васидис нарядным,- приговаривал он, заботливо накидывая на разодранные сиденья очередные пледы.
-Привинти ещё хрустальную люстру к капоту,- клокотала Ба.
-Захочу и привинчу,- огрызался дядя Миша.

Ба напрасно волновалась - романы сына заканчивались так же быстро, как и начинались. Приводить в дом женщину, жизнь которой свекровь обратит в сплошную пытку, дядя Миша не собирался. Дамы, естественно, с таким положением вещей мириться не хотели, и начинали закатывать истерики. А дядя Миша страсть как не любил истерики. Поэтому очередной роман в скором времени сходил на нет.

Так и жил дядя Миша – в коротких пробежках от одной юбки к другой. И подобная ситуация устраивала всех: Ба оставалась единовластной хозяйкой в доме и с утра до ночи пестовала сына и внучку, дядя Миша плавно перетекал из одного ни к чему не обязывающего романа в другой, а Манюня пребывала в твёрдой уверенности, что её родители обязательно когда-нибудь помирятся. Её даже не смущало то, что тётя Галя вышла замуж и успела родить ей сводного братика.
-Всех к себе заберём,- твёрдо заявляла она.
-А как же тётигалин муж?- любопытствовала я.
-Пусть и он с нами живёт. Ба его усыновит, и у папы появится сводный брат. Подумай, как хорошо - у меня сводный брат, и у папы сводный брат. Красота!

Но потом случилась история, которая на какое-то время разрушила размеренную жизнь семейства Шац. И об этой истории я сегодня намереваюсь вам рассказать.

Всё началось с того, что в стоматологическое отделение папиной больницы определили молоденькую выпускницу Ереванского Медицинского института.
-Женщина – челюстно-лицевой хирург,- скривился за обедом папа,- эк, куда её занесло, нет, чтобы в педиатрах или терапевтах отсиживаться!
Мама завелась с пол-оборота:
-Ты эти свои шовинистические речи где-нибудь в другом месте веди, ясно?
-Что ты понимаешь в профессии врача, женщина!- прогрохотал папа.
-Я понимаю, что уважение к женщинам у вас отсутствует напрочь. Вот что я понимаю. Почему бы вам тогда не пережениться друг на друге, раз вас женщины так не устраивают?- сверкнула глазом мама.
-Носовой волос!- огрызнулся папа.
-Бердский ишак!
-Кировабадци*!

Пока мама с папой переругиваются, я вам быстренько объясню смысл выражения «носовой волос». Носовым волосом у нас называют чересчур придирчивых и въедливых людей. Такой человек подобен торчащему из носа волосу – портит экстерьер, но выдернуть больно. А теперь вернёмся к моим родителям, пока они не поубивали друг друга.

-Ах так!- встала руки в боки мама.- Вот ночью и посмотрим, кто из нас носовой волос. Понятно?
-Ну что ты сразу начинаешь шантажировать,- забеспокоился папа,- жена, я же пошутил! И вообще, девочка очень перспективная, умненькая, и красоты неописуемой.
-Это как это?- нехорошо прищурилась мама.
-Такая, знаешь, словно горная серна, глаза миндалевидные, сама тоненькая, а ножки…

Мама не дала папе договорить – она выдернула у него из-под носа тарелку с недоеденным рагу, и, выкинув её в мусорное ведро, вылетела из кухни.
-Пап, ну ты вообще не умеешь себя правильно вести,- вздохнула я и полезла доставать тарелку из ведра,- разве можно так с женщинами разговаривать?
-Только твоих нотаций мне не хватало,- выдохнул огнём папа,- яйцо курицу учит!
-Хихихиии,- покатились мы со смеху,- тогда получается, что ты - курица!
-А всем сейчас зубы посмотреть на предмет кому завтра пломбы ставить?- рассвирепел папа.

Мы тут же притихли. Гаянэ набила рот картошкой и усиленно начала жевать.
-Когда я нем, я глух и ем,- прошепелявила она.
Папа ещё раз прожёг нас грозоточивым взглядом и пошёл мириться с мамой.
-Надя, я не договорил, я же не просто так эту девочку хвалю. О Мише подумал…
-Чего о Мише?- мигом отозвалась мама.
-В смысле - с Мишей её познакомить! Хорошая девочка, красивая, умненькая, правда, ереванка, ну да ладно, можно подумать!
-А чем тебя ереванки не устраивают?- снова взвилась мама.

Уж не знаю, действительно ли папа думал о дяде Мише, когда расписывал все достоинства молоденькой практикантки, или сочинил это на ходу, чтобы оправдаться перед мамой, но факт остаётся фактом – он их познакомил.
Девушку звали Луиза Тер-Маркарьян, и она была самой красивой из всех Луиз, когда-либо виданных жителями нашего городка.

На следующий день мы с Каринкой, в ожидании Манюни, ковырялись во дворе. Ковырялись в прямом смысле слова - рабочие прорыли большой котлован, чтобы сделать какую-то пристройку к дому, а мы, пока никого не было, перелезли через ограждение и, вооружившись лопатами, рыли яму в обмякшей после дождя земле.
-Сейчас придут рабочие и зададут вам трёпку!- стращал нас из своего окна Рубик. Он побаивался спускаться во двор, пока там находилась Каринка, поэтому комментировал наши действия с безопасного расстояния.
Мы не обращали внимания на его крики. Ковыряться в набухшей после обильного ночного дождя земле было сплошным удовольствием – лопаты с хрустом вонзались в жирную почву, под ногами кишмя кишели дождевые черви.

-Ты главное не закидывай меня грязью, а то перемажемся и мама нам задаст,- предупредила я сестру.
-Сама знаю,- огрызнулась Каринка и отшвырнула в сторону большой ком земли. При этом она так рьяно замахнулась лопатой, что оступилась, шмякнулась на попу и съехала в котлован.
-Ахахааа,- раздался сверху зловредный смех Рубика.
-Я потом тебя поймаю и убью, ясно?- огрызнулась вверх Каринка. Рубик захлебнулся в смехе.
-Протяни мне лопату, я зацеплюсь за черенок и вылезу,- велела мне сестра.
-Зачем?- удивилась я.- Вон, на той стороне котлована рабочие соорудили ступеньки, можно по ним подняться.

Но Каринка не желала подниматься по ступенькам. Позор, пережитый на глазах Рубика, требовал реванша. Одно дело вылезти из котлована по лесенке, и совсем другое – зацепившись за лопату.
-Не хочу,- зашипела она,- ты просто протяни лопату, а я выберусь.
Я не посмела спорить с сестрой, протянула ей лопату, ну и кончилось всё тем, что и я съехала на попе в котлован. Теперь мы обе были перемазаны жирной грязью вдоль и поперёк.
Рубик зашёлся в истерике.
-Ахахааа,- смеялся он,- вот вам мама задаст! Так вам и надо!
-Тебе недолго осталось смеяться, ясно?- крикнула ему Каринка.- Я вылезу, а потом закопаю тебя в этом котловане.
-Ты сначала вылези,- орал сверху Рубик.
-Готовься к смерти,- предупредила его сестра и попыталась стряхнуть мокрую землю руками. Зря она это сделала, потому что грязь размазалась теперь уже по всей одежде.
-Мама убьёт нас,- пригорюнилась я.
-Можно подумать первый раз она нас убивает. Давно пора бы к этому привыкнуть!- дёрнула плечом Каринка и пошла к ступенькам. Я горестно плелась следом. В туфлях весело хлюпала грязь.

Только мы вылезли из котлована, как из-за угла появилась Манюня.
При виде нашей вымазанной грязью одежды у неё вытянулось лицо.
-Что же вы натворили,- запричитала она,- как же так! А что тётя Надя скажет?
-Сама знаешь, что скажет,- пробурчали мы.
-Бедненькие вы мои,- расстроилась Манька,- здесь без трёпки точно не обойтись. Давайте подождём, пока грязь высохнет, а там попробуем отколупать её с одежды. В таком виде домой приходить опасно.

И мы стали ходить по периметру двора, потому что дружно решили, что в движении грязь высохнет быстрее. Потом к нам вышла Маринка из семьдесят восьмой. При виде нас у Маринки сделались такие глаза, что мы с удвоенной скоростью припустили по двору.
Нарезать круги просто так было скучно.
-Давайте в магазин хотя бы сходим,- предложила Манька.
-Зачем? Денег у нас всё равно нет.
-Ну и что? Просто поглазеем на витрины.
-А и верно,- обрадовались мы,- пойдём в новый продуктовый.

Новый продуктовый находился на первом этаже единственного девятиэтажного дома нашего городка. Все остальные дома были пятиэтажными и трёхэтажными, и лишь этот вымахал аж в девять высоких этажей. К тому же только в этом доме ходили лифты! По первости весь город сбегался покататься на них. Но потом взбунтовались жители высотки, которым из-за большого наплыва посетителей приходилось тащиться на последние этажи с тяжёлыми авоськами наперевес. Они организовали из боеспособных пенсионерок бригады быстрого реагирования, которые с криком и руганью отгоняли желающих покататься на дармовых аттракционах.

Кроме лифтов, девятиэтажка могла похвастаться большим продуктовым магазином на первом этаже. Туда мы и направились.
Перед продуктовым змеилась большая очередь.
-Наверное, венгерских кур получили,- предположили мы. Такие бешеные очереди случались, если только завозили какие-нибудь импортные продукты. В остальные дни на прилавках плавились огромные куски маргарина и халвы, слипшиеся комки щедро обсыпанных какао карамельных подушечек, а также спички, соль, и большие куски хозяйственного чёрного мыла. У входа в магазин стояла большая металлическая бочка, из которой свисал длинный резиновый шланг. Люди приходили со своей тарой, и тем же методом, каким из бака машины, извините, отсасывают бензин, продавщица тётя Амалия разливала подсолнечное масло.
-Терпеть ненавижу,- ругалась она, отплёвываясь ядрёно пахнущим семечками маслом.

Сегодня очередь выглядела странно. Мы не сразу сообразили, в чём дело, пока не подошли к ней впритык. Обычно люди толпились возле прилавка гомонящей крикливой толпой. А сейчас очередь распалась на две относительно смирные части – одна кучилась у прилавка, а вторая находилась от первой на расстоянии метра. И на этом спасительном метре одиноким островком выделялась фигурка испуганной девушки. Она прижимала к боку кожаную небольшую сумочку, нервно одёргивала короткую юбку и озиралась на людей. Люди с любопытством разглядывали её.
-Это кто?- бесцеремонно интересовался каждый вновь подошедший.
-Кажись, новая практикантка стоматологии,- хором отвечали люди,- по крайне мере, пахнет от неё стоматологическим кабинетом.

Девушка затравленно бегала по толпе глазами.
-Худая как щепка, какой из неё врач? К тому же горожанка, пф!
Очередь сокрушённо качала головой и с любопытством разглядывала девушку с ног до головы.
-У них в Ереване, видимо, материи мало, вот и шьют такие юбки. Срам прикрыл – и нормально,- клокотали старухи.
-А каблук-то, каблук! С такого если свалиться, можно шею свернуть!

Казалось ещё минута, и девушка пустится наутёк. Но тут к прилавку вышла тётя Амалия:
-По три пачки сливочного масла на рыло, и больше не просите! Велено по три пачки отпускать.
Очередь мигом сплотилась в единый крикливый монолит. Девушка попыталась пробиться к прилавку.
-Амалыя,- крикнули сразу несколько человек,- Амалыя! Отпусти этой ереванской девочке масла первой, пусть знает, что добрые люди и в провинции живут!
-Спасибо,- растрогалась девушка, и, быстро расплатившись за масло, засеменила прочь.
-Не волнуйся, откормим,- крикнули ей вслед люди,- и материю для юбки длиннее найдём.

Девушка попыталась прибавить шагу, но высокие каблуки не давали ей этого сделать.
-Кстати,- заголосила очередь,- ты ведь у доктора Абгаряна практикуешься?
-Да,- обернулась девушка.
-Это его дочки.
-Которые?- она с надеждой указала на Маньку и Маринку,- эти?
-Нет, те, которые по уши в грязи.
Мы с Каринкой лучезарно улыбнулись. Девушка окинула нас затравленным взглядом и побежала прочь.
-Совсем дикая,- заключили люди,- городская, что с неё взять? Ничего, мы из неё быстро человека сделаем!

Так как грязь с наших платьиц отколупываться не желала, мы покаянно вернулись домой. Ну и мама, естественно, сначала нас выпорола, потом выкупала до хрустального звона и одела во всё чистое. Остаток дня, пристыженные, мы провели в благих трудах – убрались в своём письменном столе и чуть не покалечили друг друга за найденный в дальнем углу ящичка огрызок розовой резинки.

Потом с работы вернулся папа, и за ужином рассказывал, что очередь на приём к новой практикантке тянется аж до регистратуры.
-Бедная девочка,- качал головой папа,- она который день ходит как в тумане.
-Почему?- удивилась мама.
-А где ещё она увидит такое количество чабанов, спустившихся с гор специально для того, чтобы поглазеть на неё? Некоторые из них никогда не были у стоматолога, и чуть ли не сами пломбировали зубы сподручными средствами.
-Бедная девочка,- пригорюнилась мама. Она как никто другой понимала Луизу – сама прошла нелёгкий путь городской девушки, попавшей в наш зубодробительный городок с его зубодробительными жителями.

А потом в больницу наконец-то выбрался дядя Миша, и судьбоносная, якобы случайная, встреча состоялась в папином кабинете. Дядя Миша был сражён наповал красотой Луизы и тут же потребовал, чтобы она вырвала ему зуб.
-Какой?- испугалась Луиза.
-Любой,- прорычал дядя Миша,- выберите любой, и удаляйте без анестезии! Вам всё можно!

На моей памяти это был единственный случай, когда дядя Миша потерял голову от любви. Вообще-то он считал себя однолюбом, и всю жизнь с особой нежностью вспоминал тётю Галю.
-Вот кого я действительно любил. А может, даже и люблю,- рыдал он в плечо папе, когда они, после очередных обильных возлияний, вели долгие разговоры на нашем балконе.- И если бы мама с Галей ужилась, то я до сих пор жил бы с нею душа в душу.

А тут случилось неожиданное - дядя Миша влюбился в тоненькую девушку с лежащей на длинных ресницах густой чёлкой. К сожалению, ответить ему взаимностью Луиза не собиралась. У неё был жених, и через два года кабальной работы в отдалённом районе она собиралась возвращаться в Ереван, чтобы не расставаться со своим любимым уже никогда.
-Значит, будем дружить,- усыпил бдительность Луизы дядя Миша, а сам подумал: «отвоюем».
-Спасибо вам большое,- обрадовалась наивная Луиза,- это было бы очень кстати, потому что никого в этом… ммм… замечательном городе я не знаю, и здешних людей, если честно, побаиваюсь.
-Звери, а не люди,- сверкнул глазом дядя Миша.
Луиза благодарно затрепетала в ответ.
-Какие у вас кудри чудесные!
-Будет моей,- решил дядя Миша.

Первым делом он повёл её в кино, на «Пиратов ХХ века». Луиза чуть не скончалась при виде воинственной провинциальной толпы, штурмом берущей кинотеатр. Дядя Миша заслонил её своим могучим плечом и, прокладывая через толпу спасительную тропу, довёл Луизу в целости и сохранности до кресла.
-Какой храбрый,- подумала с благодарностью Луиза.
-Кажись, пиджак сзади разошёлся по шву,- закручинился дядя Миша,- по крайней мере, трещал он будь здоров.

Потом дядя Миша пригласил Луизу в наш краеведческий музей. А чтобы усыпить бдительность Ба, взял с собой меня и Маньку, предварительно заставив поклясться, что о чужой тёте мы не проговоримся.
Пока дядя Миша, активно жестикулируя, пугал Луизу своими энциклопедическими знаниями о шумерах и древней Иудее, мы с Маней ходили вдоль стендов с глиняными черепками и читали по слогам:
-78 год д.н.э. 101 год д.н.э. 50 год д.н.э.
-Пап, а где это дно, откуда все эти сломанные кувшины достали?- не вытерпела Маня.
-В смысле?- удивился дядя Миша.
-Ну тут везде написано – такой-то год, а рядом – дне, вот я и спрашиваю, о каком дне тут говорится?
-Ахахааа,- залилась колокольчиком Луиза.
-Выпорю, чтобы больше меня не позорила на людях,- решил дядя Миша.

Потом он пригласил Луизу в местный ДК, на спектакль «Король Лир». После спектакля пришлось какое-то время выгуливал Луизу по скверу, чтобы она могла прийти в себя от культурного шока. Как назло, на днях дядя Миша сильно простудился, и поэтому хлюпал носом.
-Апчхи,- громко чихал он в очередной клетчатый платок и выкидывал его в урну.
-Аристократ!- решила Луиза.
-Дегенерат,- подумал дядя Миша,- последний платок выкинул, куда мне теперь сморкаться, в полу пиджака?

Луиза глядела из-под густой чёлки дивными миндалевидными глазами и трогательно поправляла на плече лямку простенького сарафанчика. Шлёп-шлёп – стучали по её изящным пяточкам деревянные сабо.
-Мне их мама из Болгарии привезла,- рассказывала она,- сабо лёгкие и очень удобные, на пробковой танкетке.
При слове «мама» дядя Миша заметно напрягся.
-Не будем о грустном,- промычал он и спохватился,- то есть я куплю вам сто таких танкеток!

Особенную стойкость Луиза проявила при первом знакомстве с Васей.
-Карета подана,- смущённо отрапортовал дядя Миша, с диким грохотом открывая пассажирскую дверцу. На передних сиденьях красовались новенькие пледы.
-Прекрасная карета,- засмеялась Луиза,- я прямо Золушкой себя ощущаю.
-Назовём сына Аарон,- решил дядя Миша,- и мать мигом оттает.

Казалось – всё уже на мази. Дядя Миша достиг совершенства в искусстве флористики, составляя удивительные букеты из полевых цветов, выдранных с мясом чаг, домашних роз и еловых шишек. Луиза смущённо алела щеками и позволяла взять себя под локоток, когда он в очередной раз забирал её с работы на своём драндулете. Васе новая пассажирка тоже очень нравилась – он вёл себя как настоящий джентльмен, заводился от одного дядимишиного взгляда и готов был без бензина за рекордно короткий срок покрыть расстояние от Земли до Луны.

Ба подозревала, что в жизни сына происходит что-то из ряда вон выходящее. Она припёрла маму к стенке, и та рассказала ей, что у Миши в жизни появилась хорошая девушка, очень хорошая, тётя Роза, интеллигентная, врач, воспитанная, умненькая, правда, не еврейка, а совсем наоборот, армянка.
-Хрен редьки не слаще,- после минутного молчания изрекла Ба.
На семейном совете родители решили, что слова Ба можно трактовать, как высочайшую степень похвалы нашему народу.
-Хо-хо,- обрадовался папа,- так и до свадьбы недалеко!

А потом случилось ужасное – осенним днём в наш городок въехала чёрная Волга и забрала Луизу прямо с работы в Ереван. Оказалось, что её жених, заподозрив неладное, похлопотал в каких-то инстанциях, и сделал так, чтобы остальную стажировку его невеста проходила в столице. И Луиза безропотно уехала, бросив на прощанье: «Передайте Мише мои наилучшие пожелания».

Сейчас я понимаю, что скажи Луиза любые другие слова, и дядя Миша поехал бы за ней хоть на край света. Но эти безразличные «передайте Мише мои наилучшие пожелания» сделали своё чёрное дело – дядя Миша молча собрался и уехал в наш домик в горах. Горевать.
Горевал он зло и недолго, дня три, потом ещё дня три отходил от тутовки мацуном**.

Вот тогда папа и заработал подзатыльник. Со словами «Тоже мне, сваха нашлась», Ба выбила из его глаз Млечный путь со всеми его звёздными системами.
Это был единственный раз, когда папа познакомил своего друга с девушкой. «Никогда больше такую какашку не покушаю***»,- поклялся он.

Через какое-то время всё вернулось на круги своя. Дядя Миша возобновил короткие пробежки от одной юбки к другой. Периодически, когда взбрыкивал его мужской гонор, он не приходил домой ночевать. Ба тогда по горячим следам устраивала ему мировой катаклизм.
А Маня продолжала мечтать, как её мама, уже с двумя сыновьями и мужем, переедет жить в Берд.
-И заживём мы большой дружной семьёй,- строила планы она.

И только о Луизе никто больше не вспоминал. То есть помнили, конечно, все, но не говорили о ней, чтобы не расстраивать дядю Мишу.

Луиза Тер-Маркарьян, если вы читаете эти строки. Я надеюсь, что всё в вашей жизни сложилось хорошо. Только всё могло сложиться в тысячу раз лучше, выбери вы дядю Мишу. И простите моё злорадство, пожалуйста. Просто кто-нибудь ИЗ НАС должен был это сказать.

...................................
* Как мы помним из первой книги, так папа называл маму, когда у него заканчивались аргументы. Мама родом из Кировабада, а девушки из этого города славились своей капризностью и неуживчивым нравом.
** Тутовка — тутовая водка. Мацун — кисломолочный продукт.

***Никогда больше такую какашку не покушаю (подстрочник) – в смысле - никогда больше на те же грабли не наступлю.