Чужая боль

Всё повторяется

Здесь бились когда-то
в кольчугах и латах булаты.
На головы рушилась тяжесть
всего Мироздания
за женщин, за власть и, конечно,
за бренное злато.
Алая кровь запеклась на земле
ржаво-бурыми пятнами.

И речи, конечно же, были
призывно-цветистыми.
Они, будоража умы,
вопиили о мщении
за кем-то когда-то позволенное
инакомыслие
на женщин, на власть и на злато,
для них неприемлемое.

Где мысли в слова облекаются
дивными перлами,
цены не имеющих
ни в серебре и ни в злате,
там чистое сердце для Бога -
единственно верное.
И нет там нужды
ни в кольчугах, мечах и ни в латах.

Здесь только Любовь
все сердца, как жемчужины, нижет
на нитку суровою,
чтобы ее ожерелье
мог каждый надеть на земле
еще в нынешней жизни,
хранимой Всевышним
в Его бесконечном Творении.

***********************************

Кассандра

Снова грёзы в сиреневый город
приплывают на лодках с лавандой.
Брошен жребий в глубокий омут.
Камнем брошу в тебя, Кассандра,

если скажешь, что я безумен,
безоружен пред этою тризной.
Жребий брошен! И - будь, что будет!
Что б ты ведала в этой жизни,

прозорлИвая и безумная,
отрешенностью потрясавшая?!!!
На ладонях - раскрытые судьбы,
а ладони сложены чашей!

Душно! Душишь меня, Кассандра!
Обруч грёз - мой ошейник на горле.
Жребий твой - ножевые раны,
чтобы ты не вещала вздора,

жрица юная, роду царского,
сделку с Временем заключившая!
Кандалы векового рабства
надевает цветущая вишня.

Эти грёзы мои - цвет лаванды -
ритурнелем к твоим пророчествам...
Ты уже не однажды, Кассандра,
предрекала мне одиночество...

**************************************

Боль сердца

Боль сердца, чем тебя измерить?
Какой прибор столь чуток и раним?
И кто еще безмерной верой верить
умеет так, как чистый херувим?

Что знает о тебе рать докторов досужих,
вторгаясь в плоть усопшего ножом?
- Что чьим-то сыном был, отцом или мужем.
Все остальное в море - ни при чем.

Вот, изуродованный ком отжившей плоти
в чужих ладонях... Больше не болит.
И у врача когда-то клапан лопнет.
У всех - живая плоть, а не гранит.

Но где же ТО, что сердцу жизнь давало??!!!!
- Пожмет плечами, выдавая труп:
Диагностировать могу - конец летальный.
А Жизнь - не в нашем ведомстве дают.

***********************************

Грусть

Приходит Грусть...
Панбархатное платье
так ей к лицу - не в силах устоять.
Браслеты золотые на запястьях..
Густых волос пленительная прядь,
касаясь дуг бровей, увита жемчугами,
от коих бренный мир пришел в немой восторг....
Забыта Радость
в простеньких сандалиях.
И в косы заплетенный нежный шелк.
Забыта Радость
в платьице из ситца,
с которым ветер так любил играть.
Ты, Грусть, всегда со мной,
а Радость только снится.
И со слезами мне - не совладать.

**************************************

Горстка пепла

В горстке пепла узнаю родные черты.
Вскроет сердце огонь поминальный.
У Любви нет забвенья. Знаю я, знаешь ты....
Извлекая застрявшее жало,
Время просто вуалью укроет пейзаж,
где в траве посреди малахита
расцветали тюльпаны. Безмолствовал кряж.
Облака в поединке открытом
натыкались на острые лезвия скал....
Дня и ночи - бессмертная битва - заходящее солнце!
И - в полнеба пожар.
Горстка пепла... как острая бритва...

**************************************

Под заголовком, что идет война,
стоит моя невидимая подпись.
Из глубины Времен былые отголоски
напомнят о содеянном "вчера".

Какую лепту я вносил во вкус
убийства, совершенного не мною?
Не на меня ли уповал Иисус,
когда я был в числе Его конвоя?

Не от меня ли ждал Он доброты,
а не пинка под улюлюканье вопящих?
Не у меня ли Он просил воды..
не словом - взглядом, в Вечность уходящим?

Не я ли уксус влил в Его уста,
запекшиеся кровью человечьей?
Для Сына Божьего милее нет креста,
с которого откроется нам Вечность.

Не я ль пособник всех кровавых дел
здесь, на Земле? А может, и Вселенной?
Я, тот, который так и не сумел
в корысти дней признать закон священный:

Любовь - есть Бог. Нет больше ничего,
как ни старайся пропадать в искусе.
На веки вечные Евангелие дано -
смерть на кресте - высокое искусство.

© Нелли Кирпиченок