|
 Мои детские воспоминания очень яркие и порой более сильные, чем память о событиях, недавно прошедших. Самое раннее, когда мне ещё не было трех лет. У нас большое событие - переезд из дома бабушки и дедушки в квартиру, где мы - я, мама и папа - будем жить в новом пятиэтажном доме, и поэтому у нас празднество - много гостей, соседи из бабушкиного двора и из ближайших домов, - и я, на некоторое время оставленный без внимания родителей, рад своей находке на полу - железной, чёрного цвета заколке для волос (ну, тогда я ещё не знал об этом её назначении) - очень пружинистой и с округлениями на обоих кончиках - и вот, когда я изучил сей предмет, мне приходит в голову интересная мысль - вставить эти оба конца в розетку, находящуюся рядом с диваном, что я и делаю. Как меня не стукнуло током, я и сейчас не могу объяснить, - и как я не обжегся -тоже, ведь сама заколка просто раскалилась докрасна и отлетела, задев трущуюся об мои ноги бабушкину кошку, которая дико взвизгнула и убежала. Это первое знакомство с электричеством научило меня не ставить подобных опытов в дальнейшем и относиться к розеткам с уважением. Сам же переезд на новую квартиру запомнился больше разочарованием: в новой двухкомнатной квартире напрочь отсутствовала печка, как в доме у бабушки, что было в моих глазах огромной потерей, правда, были горячая вода и газ, но это мне не казалось достаточной компенсацией - ведь смотреть на горящие дрова и чувствовать исходящее "объёмное" тепло - что могло быть лучше этого! Хорошо еще, что к бабушке меня приводили после переезда часто, особенно потому, что я продолжал ходить в тот же детский сад - номер 7 имени Ленина, находившийся неподалёку на той же улице Куйбышева, и бабушка часто забирала меня к себе вечером до приезда одного из моих родителей.
В самом детсаду у меня было два верных друга - Олег и Витя, и мы были неразлучной троицей до события, произошедшего в весну перед нашим пятилетием (а мы все втроём отмечали дни рождения летом: вначале Олег, а потом я и Витя), - а событием было появление новой воспитательницы - Татьяны Владимировны (в моё время воспитательниц звали по имени-отчеству и вообще к старшим обращались на "Вы"). Вообще, к воспитательницам у нас у всех отношение было скорее негативное, были среди них и несдержанные на слова и руки, особого внимания к детям просто не наблюдалось, а то, что они заставляли всех нас спать два часа после обеда, вообще выглядело форменным издевательством, например, я за всё детсадовское время не проспал и минуты, мне хватало сна ночью, но это никого не волновало. Приход же Татьяны Владимировны в нашу группу всё перевернул - лично для меня это показалось просто чудом - она была прекрасна - длинные каштановые волосы, выразительные глаза и голос, который завораживал. К детям она относилась ласково, никогда не повышала голос, внимательно выслушивала все наши просьбы и капризы и, например, заметив, что днём я никогда не сплю, стала давать мне книжки с разноцветными картинками с обещанием рассказать после подъёма, что в книге написано. Рассказывала она так здорово, что у меня просто дух захватывало - и я готов был слушать часами, отказываясь идти играть с друзьями в это время. Единственно, что омрачало общение - Татьяна Владимировна приходила не каждый день, как другие воспитательницы, а только 3 дня в неделю, да и это было временно, но об этом я тогда ничего не знал. Короче, очень скоро ко мне пришла мысль, что я люблю Татьяну Владимировну, но так как она не моя мама и папа и вообще не из моей родни, было бы желательно её в родню превратить, - а это значило одно: надо было на ней жениться! (Ну, не сейчас, конечно, я понимал, что нужно время, но попозже - обязательно!). Вначале я поделился этим с друзьями, но они, тоже хорошо относившиеся к новой воспитательнице, восприняли эту идею в штыки: "Она хорошая, но старая", - однозначно отрубил Олег. "Ты что, и родителей считаешь старыми?" - попробовал изменить его мнение я. "Конечно", - без раздумий ответил Олег". "Не захочет она с тобой пожениться, - подключился Витя, - У неё наверняка другой кто-то есть". "Ну, это можно узнать" - ответил я и, обиженный реакцией друзей, решил незамедлительно выяснить ситуацию. Татьяна Владимировна следила за детьми на игровой площадке и, увидев меня, улыбнулась и пригласила подключиться к игравшим в прятки. "Нет, я хотел спросить у Вас, можно?" "Конечно, можно!" "Татьяна Владимировна, вы же не замужем?" "Нет, Саша." "А можно, я, когда вырасту, стану вашим мужем?" Воспитательница внимательно поглядела на меня, улыбнулась, и сказала: "Саша, мне очень приятно, что ты так хорошо ко мне относишься, но люди женятся взрослыми, вот ты повзрослеешь и, скорее всего, встретишь девушку своего возраста, которая и станет твоей женой, может, даже кого-то из девочек из нашей группы". "Ну, это вряд ли" - ответил я, и отошёл в сторону, не зная, что и думать. Спрашивать маму и папу мне не хотелось, я как-то заранее понимал, что не найдут мои чувства у них нужного мне ответа, вот бабушка - другое дело, она свой человек и поймёт меня. Именно бабушка и забирала меня из сада, и по дороге я спросил: "Тебе нравится моя новая воспитательница, правда, она замечательная?" - "Правда." - "Так вот, я хочу как вырасту на ней жениться!" - " Ну, внучек, ты ж ещё маленький, пока вырастешь, многое изменится, тогда и решишь, вон Аня в твоей группе, - какая она хорошенькая." - "Да ну, бабушка, что в Аньке хорошего, дылда высоченная".
На следующий день Татьяны Владимировны не было, и это плюс вчерашние разговоры испортило мне настроение окончательно, - и я, в отличие от обычных дней, пошёл перед обедом не с друзьями на "горку", а в беседку, где играли ребята из старшей группы - там было соревнование, кто дальше прыгнет, и кто залазил выше, на стул или стол, тот и прыгал дальше, я же решил попробовать взобраться на этажерку, которая была самой высокой тут, и уже было подтянулся на самый её верх, как рука соскользнула и я свалился спиной вниз. Само падение об пол не было болезненным, но чисто инстинктивно при приземлении я с размахом ударил обоими локтями о землю, добавив к скорости падения и этот удар, и результат не замедлил сказаться: боль в правом локте была нестерпимой, сам локоть опух, и я даже не мог приподнять руку. Я с трудом сдерживал слезы, но стоны сами вырывались наружу. Прибежавшие воспитательницы отвели меня в кабинет заведующей, та немедленно вызвала "скорую" и в ожидании последней попыталась успокоить меня: "Хочешь, я поеду с тобой или кто-то из воспитательниц в больницу?" "Не хочу в больницу!" "Ну, я буду рядом с тобой." - и тут меня осенило: "А можно Татьяна Владимировна со мной поедет, тогда я поеду." - "Но она сегодня не работает." - "Тогда не поеду", - заревел я, надеясь на чудо. "Подожди, сейчас я ей позвоню", - и заведующая действительно дозвонилась и, прежде чем "скорая" доехала, я увидел в дверях кабинета мою любимую воспитательницу. Она обняла меня, стала гладить по голове, и мне стало легко и спокойно. Вместе мы поехали в "скорой" в травмпункт, где мне сделали рентген и наложили гипс, потом вернулись в сад, и именно Татьяна Владимировна, а не работавшие в тот день воспитатели, дождалась прихода моей мамы (что тоже о многом говорит!).
Гипс на руке был у меня целый месяц, - и благодаря ему я даже стал "звездой" среди других детей, но меня радовало не это, а то, что повышенное внимание мне уделялось в дни работы Татьяны Владимировны, она всячески поддерживала меня и помогала, а когда гипс сняли, рука у меня в локте не разгибалась вообще, сустав "закостенел" и его надо было разрабатывать, а это было очень больно и мучительно, и опять же я это преодолевал именно благодаря моей любимой воспитательнице, которая придумывала разные физические упражнения, полезные и интересные, она же научила играть меня в волейбол, игру, сопровождавшую всю мою последующую жизнь. Но ничто не бывает вечным, особенно счастливые дни, и вот незадолго до начала лета Татьяна Владимировна сообщила всем нам: "Дети, сегодня я последний день буду с вами, на следующей неделе я уезжаю в другой город". "А как же мы?" загалдели все вокруг - "Я буду помнить и любить вас!" - некоторые из группы, особенно девчонки, даже расплакались, - а я не плакал, нет, но на душе у меня стало тошно и всё померкло в глазах. Татьяна Владимировна заметила это, подошла и опять погладила меня по голове. "Останьтесь, ну, пожалуйста, останьтесь" - прошептал я, прижавшись к ней. "Не могу, Саша" - и тут Татьяна Владимировна присела и поцеловала меня в щёку. Что бы не расплакаться окончательно, я отошёл в сторону, и до вечера наблюдал за своей воспитательницей, не подходя к ней, чувствуя, что это последние часы, когда мы вместе.
И вот пришёл следующий день, а за ним и другой, - и я ещё как-то держался, но в последний рабочий день недели, когда меня забрали в дом бабушки, там, где мне всё очень нравилось, у меня произошла настоящая истерика: я зарыдал во весь голос, и никто не мог меня успокоить. Никто не мог понять, что со мной произошло, а я не хотел и не мог объяснить. Меня с трудом успокоили, а на выходные, выйдя на улицу после дождя, я в какой-то ярости стал прыгать по лужам, промокнув полностью и до такой степени, что, вернувшись домой, просто напугал родителей и, хотя был сразу же помещён в тёплую ванну, уже вечером потерял сознание от высокой температуры.
Пришёл я в себя через сутки, жар спал, и рядом со мной сидела мама и гладила меня по голове. Это напомнило мне о произошедшем, и я ещё слабым голосом спросил: "Мама, а ты никогда не покинешь и не оставишь меня?"
"Конечно же, милый, я всегда буду рядом!" - и с этими словами как-то сразу спокойствие и чувство защиты вернулись в меня, и я сомкнул глаза с надеждой на новый, добрый и хороший день.
© alexgor1 |
