Доктор психологии, профессор  Михаэль Ярославский

ЛАБИРИНТЫ ПРЕДАННОСТИ И ПРЕДАТЕЛЬСТВА:
О книге Влада Соболева
«Библия состояния: Бутоны ТАНАХа»

                                  «Там где царствует ясность, шкала
                                            ценностей бесполезна» ( Ф.Камю
                                            «Бунтующий человек» )

                                           «И кроме собственной вины другого
                                              горя не бывает» ( А.Мицкевич )

                                            «Истинны мои рассказы или нет –
                                               не имеет никакого значения. Важно
                                               только, что они – обо мне, что они
                                               отражают мою истину» ( К.Юнг
                                               «Дух и жизнь» )

…седьмой час утра. Мысли о книге писателя Влада Соболева «Библия состояния: Бутоны ТАНАХа» налетают одна на другую шальными волнами; буквально штормит душу, вынесшую в житейском Море Передряг немало шквалов; и почему-то вдруг вспомнилась строка из Маяковского «…а вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейтах водосточных труб?» – может быть и не точно процитировано, но всё уточню потом, а сейчас, в этом потоке собственного сознания, успеть бы записать, не расплескать бы чего-то главного во впечатлениях от новелл «Библии состояния»… . Стоп!!! Ведь это – новеллы-ноктюрны!  
     Недаром автор ориентировочно метит время суток, преимущественно – ночное, когда его новеллы рождались. И, подобно поэтически-музыкальным ноктюрнам Пушкина-Глинки, они столь же лаконичны, миниатюрны, ритмичны, хотя, порой, возникает ощущение, что строчки иной раз подпрыгивают, сбивают друг друга в унисон сердечной аритмии.
Трепетно, расправляя каждый свой капилляр, возникает новеллистический трилистник:  
     Первая новелла – «Дэз и Саймон», Вторая – «Дэз и Май», Третья – «Миг бытия и Вечное Постановление». Одна за другой, новеллы делятся на отдельные фрагменты: в Первой новелле таких фрагментов – 7, во Второй – 8, в Третьей – 21. Каждый фрагмент ассоциативно связан параллелями с Библией: с названием её книг, номерами глав, именами героев, прозрачно переиначенными в произведении Влада Соболева. К примеру, первый фрагмент – эпизод Первой новеллы – соотнесён с книгой «Бытиё», гл.34; 2-ой фрагмент – с книгой «Исход», гл.8; имена героев – Дэз (по библейскому первоисточнику – Дина), Саймон ( по библейскому первоисточнику – Сихем), Май (по библейскому первоисточнику – Моисей); каждый фрагмент снабжён значимым подзаголовком: «Икра», «Амнезия», «Фантом», «Порог 1», «Порог 2» и т.д.
     Итак, начертано ночами… Хотя есть несколько фрагментов, время написания которых охватывает период, выходящий за условленные с самого начала суточные рамки: над некоторыми текстами трудилось «дневное перо». Но – «ночное перо» всегда ставило точку.
     Может быть, «тёмное бытие» в книге из сновидений, люцидных снов (видений по собственному желанию), пограничных состояний между сном и бодрствованием соотнесено и с теми экзистенциальными вспышками творчества Влада Соболева, о которых Шекспир в своё время писал:

«Когда творит воображенье формы
  Неведомых вещей, перо поэта,
  Их воплотив, воздушному «ничто»
  Даёт и обиталище, и имя»
                                            (В.Шекспир «Сон в летнюю ночь»)?

     Экзистенциализм (existencia – лат. Существование) – философское учение, отпочковавшееся от идеалистического учения Ф.Гегеля, рассматривавшего человека как  с а м о с о з н а н и е . Феноменализм Гуссерля, развивая понятие «самосознание», свёл его к явлениям (феноменам), связанным с противоречиями Бытия человека, но – содержащим в себе свойства интенции, позволяющим выбрать из того, что представлено Судьбой. Религиозный феноменализм (С.Кьеркегор, К.Ясперс) отверг оптимистическую настроенность концепции Гуссерля, оживившую феноменологию Гегеля. Главная посылка религиозного феноменализма – следующая: в этом иррациональном мире человека постоянно подстерегает заброшенность, страх, тревога, смятение, угнетённость. Бытиё человека так же трагично, как и обречённость существующего мира. Иррационализм «несчастного сознания» проявляется в бессознательной мотивации поступков. По мысли С. Кьеркегора, человек бессилен что-либо изменить в своей судьбе, ему не доступна трансценденция. А. Мальро утверждал, что «между каждым из нас и вселенской жизнью существует расщелина» (1, с.98). Сущность трансцендентна, разуму доступно лишь то, что – я в л я е т с я . Современники философа, Ясперс и Марсель, провозглашали, что  т р а н с ц е н д е т н о е , вне данного мира, есть - БОГ.

    Согласно Марселю и любовь есть – таинство трансценденции, прорыв к  д р у г о м у . Любовь нельзя понять с помощью рассудка, скорее с помощью – stress existencia. Прорывом является человеческое общение и художественное творчество.
Согласно нерелигиозному направлению экзистенциализма ( Ж.-П. Сартр ) Человек не нуждается в определении, он, первоначально, ничего собой не представляет. Он станет ч е л о в е к о м   позже, и станет таким ч е л о в е к о м  , каким он сам себя сделает. Таким образом, «нет человеческой природы, и нет Бога, который бы её изобрёл. Человек есть лишь то, что он из себя сделает. Таков первый принцип экзистенциализма» (2, с. 98 ).
     Это – гуманизм, потому что это мы напоминаем Человеку, что нет другого Законодателя, кроме него самого, и решать свою судьбу он будет в полном одиночестве (Там же, с. 29 ). Хорошее и плохое – всё от себя.
     Подлинное бытиё Человека – трансценденция – является не предметным, а – личностным, потому что истинное отношение к бытию – есть диалог. Прообразом отношения Человека к Бытию является отношение к другому Человеку. Такой взгляд на Бытиё смягчает изначальный трагизм, представляя Бытиё амбивалентным.
Экзистенциализм, справедливо отвергая претензии теории З. Фрейда на универсальность объяснения движущих сил и становление человека, в то же время признавал за ней актуальность в тех случаях, когда неаутентичное бытиё, личная заброшенность и отчуждённость проявляется  в иррациональности и бессознательности мотивов  поступков.
     Философские идеи экзистенциализма легли в основу сюрреализма, литературного течения, достигшего своей зрелости в ХХ веке, автивно впитавшего в себя, подобно губке,  особенности таких литературных течений, как, романтизм, экспрессионизм и символизм, не чуждаясь достижений реализма.

     …Трудно сказать, какой экзистенциализм проповедует Влад Соболев – религиозный или нерелигиозный – однако со всей определённостью можно заключить, что в его сюрреалистическое творчество включена вся совокупность б ы т и я : изначальная Вина человека, Жизнь и Смерть, Пустота и Ничто, настроенность и экзальтация, - проявляющие себя в целостном единстве феноменологии существования человека в-бытии – в-мире. Новеллы писателя впитали в себя так же характерные для сюрреализма мотивы легенд и преданий, различные виды сновидений, автоматизмы подсознания, пограничные состояния, интуитивизмы, неожиданные ассоциации.
     Всё это обнаруживается уже в завязке Первой новеллы «Дэз и Саймон» и – в дальнейшем развитии сюжета.

    Содержание новелл таково.
    Эротичная, совсем ещё юная, невинная девушка, Дэз, провоцирует иноплеменника Саймона к насилию над ней; после чего кто-то из братьев её, подглядевший случившееся, тайно вступает с ней в кровосмесительную связь. Ещё ранее он принудил Дэз поднять крик отмщения. С молчаливо-вынужденного поведения жертвы-возлюбленной Саймону угрожает дикая расправа. Однако отец Саймона сообщает разгневанным людям о намерении сына сочетаться с Дэз узами священного брака и готовности подвергнуться обряду обрезания; все члены племени, к которому принадлежит Саймон, так же готовы подвергнуться этому обряду в знак вечной дружбы и мира с иноплеменниками. Но благородный договор был вероломно нарушен братьями Дэз, которые оскопили и убили Саймона из-за поруганной чести сестры ( по Библии, братья, в тайне от их отца Иакова, пользуясь тем, что Сихем и его племя после обряда обрезания находились «в болезни», убили и их ). Произошедшее повергло Дэз в состояние шока, вызвало на некоторое время прострацию, вспышки амнезии, как результат переживания собственной вины, и – чувство разочарования в братьях. Затем последовал уход Дэз из дома, поощряемый братьями, вероятно, не желавшими постоянно видеть перед собой живой укор их  совести. Затем – встреча с Маем ( по Библии – пророком Моисеем ), их духовное сближение, беседы в экзистенциальном духе: о Человеческом и Животном, о Бытии и Ничто, о сущности Законов и Заповедей, начертанных на скрижалях Моисея. Этим и заканчивается первая часть «Бутонов ТАНАХа» Влада Соболева.
     … При внимательном чтении обнаруживается, что всё здесь не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Действует излюбленный писателем принцип неопределённости. Так, в Первой новелле, читателю не ясно – была ли вина Саймона, был ли инцест, и кто возник Братом в амнезийных отблесках детства, отражающих в какой-то мере и фрейдистские комплексы, и архетипы. Во Второй и Третьей новеллах внешняя событийность сюжета как бы испаряется: странные отношения Дэз и Мая как будто содержат признаки отражения картины страстной любовной связи, хотя на самом деле представляют собой категорию изменения нравственно-психических состояний героини, с преодолением негативных тенденций под влиянием категории эманаций Добра ( Май – учитель Добру, изменяющий с помощью Завета и Закона мироощущение Дэз ).
     В то же время закрадывается сомнение относительно «ухода» Дэз из дома: не является ли её исчезновение, в действительности, только виртуальным фантомом, порождённым состоянием потрясения сознания, как и – последующее, «пошаговое» наблюдение сути духовных пророчеств? И всё это преподнесено как своеобразная символика!!! Да, тут есть над чем призадуматься…
Содержание новелл с туманно-облачными сюжетами из-за разорванности, какой-то горячечной опалённости сознания их автора можно принять и за фрагменты бреда или бредовых сновидений, но – не ленивый читатель ( к «нему» я уже однажды обращался в своей рецензии на книгу Влада Соболева «Убийство в Мангейме»: газета «Наша страна», приложение «Пятница», от 08.06.2000 ) попытается добраться до сути. Возможно, что психолог и обнаружит здесь, в силу присущего только ему профессионализма, некие тайны негативов сознания самого автора, но он же, психолог, как и вышеупомянутый, «не ленивый» читатель, в конце концов придут к выводу, что всё написанное – причудливая фантазия с огромным диапазоном воображения, сознательно корректируемого мастерством писателя. В действительности, всё происходящее в этих новеллах – не бред.  
     Нет, нет, и – нет!!! Есть во всём этом ассоциативно-бредовом разнообразии, неодносмысленных ситуациях, параллелях, символах, экстатических состояниях, диалогах, монологах, полилогах нечто общее: их герои, не важно, кто они – мужчины или женщины, подростки или взрослые - погружены в пучину греха; от самого рождения, и в ряде случаев – в прелюдиях зачатия, они обречены на события, переживания тяжкой греховности, нести крест, даже не зависимо от собственной воли, как будто что-то тайное, фатальное само по себе заложено в человеческой природе.
     Легко угадывается близость повествовательных мотивов Влада Соболева и к античному эпосу, и к трилогии Данте, и к «Человеческой комедии» О.Бальзака, и к мощному выплеску скорби о судьбах человечества у Л.Толстого и Ф.Достоевского. В то же время, можно отметить, что, несмотря на крепкие «объятия» сюрреализма, писатель в них не замлевает, а уверенно движется к новым, постсюрреалистическим открытиям, каковыми являются его ноктюрны-новеллы в «Бутонах ТАНАХа».
     Обращение к ТАНАХу служит писателю как бы знаково-смысловой системой для аллегорически-символического переворачивания времён: те же греховные страсти, которые царили все прошлые тысячелетия – довлеют и теперь. Но если «этим» постоянно, на протяжении многих страниц, истязать читателя, повергая его в состояние непрерывного ужаса, то мы вправе могли бы воскликнуть: «Да это же – писатель-садист?!». Однако, ничего подобного не происходит ( хотя, что-то скрытое, протосадистическое, можно заподозрить ), так как новеллы делятся на чётко отграниченные, миниатюрные фрагменты, и , благодаря подобному изобретению – своеобразному квантованию текста новелл, - мы вместе с автором как бы дегустируем эти греховные состояния, по капельке цедим это сладостно-угрожающее вино, настоянное в глубине веков на противоборстве Любви-Ненависти, Нежности-Жестокости, Верности-Предательстве, Самоотверженности-Трусости, Благородстве-Низости, инцесте-семейной добропорядочности, и прочей двуликости человека – в-бытии – в-себе и для-себя.
     Дегустируя, смакуя настой «Бутонов ТАНАХа», мы какой-то частью своего существа, погружаясь в немыслимую греховную иеримиаду так, что кровь стынет в жилах или мурашки пробегают по телу, - вместе с тем переживаем и катартические состояния, может быть и помимо нашего сознания, что незаметно помогает нам очиститься от скверны, как бы «отмолить» без молитвы свершённое нами и не нами… А разве не этому должно служить чтение Библии?
     И хотя автор не взывает к Богу о помощи, не уповает на него, но своим символом, «Бутонами ТАНАХа»( быть может, это – телесно-духовный сгусток из пяти крепких лепестков розы, своеобразное закодированное Будущее),он, очевидно, обращает внимание на непредсказуемость потенциала Человека, его отношения к себе и к миру, оставляя Надежду (хочет писатель того, или не хочет) на лучшее, брезжущее впереди. А оно может сбыться, потому что Человек, различая Плохое и Хорошее, волен выбирать. По-настоящему свободный, Он, в конце концов, выбирает Хорошее, несмотря на понуждающие проявления Плохого, что коренится уже в самом начале Эго, инстинктов человека. Впрочем, мистики, как ни странно, постоянно утверждают, что «дурное побуждение» (yetcer-ha-ra) сопровождается созидательными способностями души – страстями к самовозвышению, - ведёт человека к экспансии, заставляет его заботиться об улучшении своего места в мире, в материальном, психологическом ( власть, почёт ) и интеллектуальном плане, но лишь в единении с Божественной искрой, в которой заложена внутренняя цельность Человека, Он может осуществиться во всём своём величии ( см. «Пасхальная агада»: сожжение хомеца – очищение души; изложение статьи рабби А.И.Кука и лекций рабби Я.Фильбера по философии рабби А.И.Кука. – Изд. «Сифрият Бейт-Эль», 1997; культурно-религиозный центр для евреев из СССР «Маханаим», Иерусалим-Москва ).
     Справедливости ради стоит отметить, что сам писатель нигде впрямую не употребляет понятие «божественный», избегает упоминания каких-либо концепций – философских, религиозных, политических, этических – вообще.
Испытываешь чуть ли не мистическое очарование от чтения «бутонов» – ещё не успев вникнуть в «их» семантику, – поэтизированный язык которых  заволакивает собственно далеко не явственные сюжеты и перепетии их содержания.
     Представление об этом стихо-языке даёт уже начало Первой новеллы «Дэз и Саймон»:
«Была сестрой мне Дэз. Были братьями мне братья. Был отцом мне отец.
Поучал он. Поучая, не доучивал. Оставлял себе рождённых во грехе. Которые думали иначе.
      Кроме Дэз. Она была грешна. Красотой. Выходившей из дома. На печали Саймона. По ней.»
Такая манера изложения сохраняется до конца произведения.
     Вот середина Второй новеллы «Дэз и Май»:
«Я не настолько греховен, Дэз. Заговорил о грехе? Заговорила ты. Заговорили они, Май. Другим местом. Которое уготовили отдельно Тебе и отдельно Себе. Я только пришла на Твоё место.»
    А вот как заканчивается Третья новелла «Миг Бытия и вечное Постановление»:
«И ещё – как же, Май… Без любви и предательства. Без кумиров и ничтожеств. Без тепла и равнодушия… Без всего этого не нужен нам Человек, Дэз. Без всего этого и мы не нужны Человеку, Май.»
     Сравним теперь язык и поэзию «бутонов» с Книгой Книг ( глава 34, Книга Бытия ):
     «1. Дина (в «Бутонах» сиречь Дэз – М.Я. ), дочь Лии, которую она родила Иакову, вышла посмотреть на дочерей земли той.
       2. И увидел её Сихем ( в «Бутонах» сиречь Саймон – М.Я. ), сын Еммора Евеянина, князя земли той, и взял её, и спал с ней, и сделал ей насилие…» ( Библия. – Напечатано в Финляндии, 1990. – с.36 )
       Если обратить внимание на библейскую стилистику, невольно подумаешь о том, что автор «Бутонов ТАНАХа» очарован первоисточником и  черпает вдохновение в его немерянных глубинах. И кто знает, Что больше, и в первую очередь, очаровывает нас в самом писателе, - то ли мистический дурман содержания, то ли мозаичные размашистые фрески, витражи из выгравированных временем осколков зеркал, в которые буквально вкраплено содержание новелл…
     Но есть ещё одна загадка: почему Влад Соболев, с точностью до минуты, обозначает время написания каждого фрагмента…? В нашу посттехнологическую эру возводятся высоченные здания и башни – многие и многие десятки этажей. Если человек взбирается на невысокую, нетрудную гору, ему вряд ли придёт в голову оставлять какие-либо безразмерные знаки своего восхождения. А вот если предстоит взобраться на высокие этажи башни Времени, а именно такими этажами является символическая «Библия состояния» с подзаголовком «Бутоны ТАНАХа», то такие хронометрические вехи восхождения, с риском сорваться с какого-нибудь уступа Прошлого или Будущего, обретают философскую и художественную ценностность. Стефан Цвейг справедливо подчеркнул «чудесное выражение» Поля Валери: «…лишь крайность сообщает миру его цену» ( 3., с. 12).
     Что же это за «этажи» такие? Удивляет, что, наряду с сосчитанными днями, неделями, месяцами и годами, в тексте самих новелл нет ни одной даты, зато длительности феномена Времени приобретают весьма колоритные напряжённые психологические оттенки. Вот, например, категории - День, Вечер, Ночь:
 «…день Судьбы, отсчитывающий мгновения. Неслучайной очереди в небытиё.»;
так же экзистенциальна тональность Вечера
« У каждого свой вечер, Май? Единственный и вечный… Есть, впрочем, души, у который нет вечера…» ;
не менее проникновенна Ночь
« Что ты видишь ночью, Дэз? Она у тебя длинная-предлинная. Вся – в городах, людях, чувствах. Твоих и моих. Братьев наших с тобой. Родителях наших. …»
Тот же психологический напряг обнаруживаем в отношениях Вчера-Сегодня-Завтра:
(судья) «живой и невредимый завтра. Но ещё мертворождённый сегодня, совсем уж зачатый вчера» -
эта инверсия – перестановка (завтра-сегодня-вчера) – не случайна.
То же обнаруживаем в отношениях Настоящее-Прошедшее-Будущее:
(суд событий) «…грядущих прошлым и настоящим» –
калейдоскопический срез времён предвещает само название новеллы «Миг Бытия и вечное Постановление».
     В дополнение хочется привести, в качестве примеров, ещё несколько выдержек из текста на эту тему:
«Тот знает Завтра, кто похитит и положит не на место истину»;
«… время , данное Временем» (чем не башня Времени!?);
     Суд cобытий, «грядущих прошлым и настоящим»  будто имеет своих свидетелей – ими являются «сгрудившиеся от любопытства стенные часы»;
в унисон с общей минорной гаммой временных феноменов и меж ними звучит аккорд «Никогда», «…никогда уже наступило. Правда твоя, Дэз, что наступило Никогда. Вот и моя правда, Дэз. В – другом никогда.» .
     Интересно так же, как с высоты башни Времени, на которую взошёл Влад Соболев, выглядит пространство. Писатель эту категорию мира видит двояко, как – материальное пространство и – как – духовное. В материальном пространстве предметно выглядят люди, геометризм их тел ( и – тел животных) живых и мёртвых – иногда разрозненные, иной раз – в клубке, - что-то напоминающее картины кисти Сальвадора Дали или Пикассо; игрушки и другие предметы;  есть комнаты, стены, дверь, окно; пороги, ступени, верх, низ; над, под; левое, правое, вокруг. Есть во всём этом – место, свет, тьма и т.д.
     В духовном же пространстве отчасти включаются из материального те же – свет, тьма, окно, дверь и др. – как, символы; а так же – особые категории, например, изощрённое понимание «суда», который выглядит: «Безбрежным», «Безукоризненным», «Безгоризонтальным», «Безвертикальным», «Безнижним», «Безтёмным», «Безсветным»…
Создаётся впечатление, что материальное и духовное, подчас, сливаются, а пространство и время становятся единым Пространством-Временем. На мой взгляд, здесь уместна параллель с Марком Шагалом, о мастерстве которого искусствовед Д.Сарабьянов писал: «      Время разламывается, и единое пространство, как правило, отсутствует. Различные эпизоды, отдельные сцены сопоставлены друг с другом скорее по внутреннему смыслу или символическому их значению. Здесь действуют ассоциации» (4, с.37).
 И – ещё!!! С интуитивным чутьём и проникновенностью писатель в своём произведении смог воплотить следующие особенности древней Библии:

     1. Информационную ценность первоисточника: библейскую философскую концепцию мира, человеческой судьбы, Настоящего, Прошедшего, Будущего – всего того, что скрыто под флёром  мифов, легенд, сказаний, символов и т. п. .
     2. Историческую ценность первоисточника: в том смысле, что «история» – это не куча случайностей, и  в ней важно выделить ключевые моменты, судьбоносные повороты.
     3. Экзистенциальную ценность первоисточника: библейская река времён наполнена существованием Всего и Вся, мыслимыми и немыслимыми категориями Вечного, Предвечного, Случайного, Закономерного, Жизни и Смерти.
     4. Художественную ценность первоисточника: всего того, что вообще составляет апофеоз художественного творчества.
     5. Интеллектуальную ценность первоисточника: Книга Книг – неисчерпаемый родник размышлений обо всём, величественный вызов интеллекту в решении мировых загадок и толковании духовных гиперборейских учений ( в этом смысле «Бутоны ТАНАХа» Влада Соболева приобретают почти каббалистическую значимость ).

     Есть определённый резон в высказываниях Гершома Шолема, что, во-первых, - «Каббала несомненно не возникла в качестве реакции на «философское просвещение», но, появившись на свет, она усмотрела своё назначение в противоборстве с ним. При этом между каббалистами и представителями философского направления начался духовный спор…»; во-вторых, - философы использовали в этом споре аллегорические толкования, - «истины, которые можно обнаружить вне сфер религии…», в то время как «мистик старается избежать толкования религиозного повествования в аллегорическом духе… Образ мыслей мистика я склонен определить как символический в строжайшем смысле слова»(5, с.49 - 51).
     Добавлю, что совокупность символико-библейских построений в «Бутонах ТАНАХа» скрывает в себе определённую мимикрию к «Каббале». Об этом свидетельствует и особое внимание автора к непонятому пути «урим и туммим», который так же подчёркивается каббалистами как путь и результат некой специальной медитации (5, с.216).

Ххх  ххх  ххХ                                        

     Обилие споров, диалогов Дэз и Мая  не помогают преодолеть ощущения, что здесь исподволь присутствует некто Третий. Дело в том, что всё изложение по своей подтекстовой структуре представляет собой полилог, искусно вплетённый в форму внутреннего монолога, полифоническая многоликость которого, в частности, объясняется и такой особенностью синтаксиса новелл, как, отсутствие пунктуации при прямой речи.     
     Изобретение писателем такого особого многоракурсного внутреннего монолога позволяет ему сохранить присущую первоисточнику стилистику.
Монологический диалог Влада Соболева напоминает телеграфический текст, характерный (при использовании в художественном произведении) для психологической структуры внутренней речи, т.е. речи про себя, прерывистой, «отчаянно заглатывающей воздух», дышащей процессом передачи концептуальной мысли. Соответственно используются предельно краткие и назывные предложения:
«Пойдём! Спешить. Делать. Слушать. Сокрушать. Находить.      
  Предавать. Сметь. Отчуждать. Наблюдать. Участвовать.
  Прогонять. …» ;

«Благоухание. Пшеницы. … Благоухание. Печёного. … Горшок.
  Его прилипание к огню. …» ;

«Потом. С пеплом. …» ;

«Тишиною бить. За остатки. Великие достатком прошлого.
   Великого недостатком молчания. Обо мне об одном. …» ;

«Вечер вечеров. В который мы. Не делаем. Остаёмся друг
  с другом. Созываем Время. Молимся Пространству.
  Прикасаемся к Памяти. Призываем к себе. Медленно.
  Постепенно. Максимально. …» ;

     Такой стиль авторской речи позволяет писателю усилить неопределённость ситуаций и значений.
     А вот отрывок из фрагмента «Фантом», в котором стоит обратить внимание на почти знаковое употребление частицы НЕ  и отрицания НЕТ :
« Нет, нет, это не я. Это то, что – во мне. Оно идёт. Увеличивается.
   Толкает. Не хочу! Вот-вот упаду. Куда? Не важно. Поэтому не
   хочу! Не хо-чу! Из меня выходит… Да, да, из меня выходит…
   Как их много!.. Как много… Не хочу!». ;

из диалога Дэз и Мая:

«… Не упрекнут ли тех, кто сами уже истлели?
      
       Не упрекнут, Май. Ибо нет на них крови. Ибо не прикоснутся   
       к нечистому они… Ибо не употребят тук из  мёртвого и
       растерзанного зверем тела на всякое другое дело они…
      
       Не считал, Дэз. А считать-то, зачем?

       А затем, Май, чтобы не сосчитать. Вот когда ты не сможешь
       сосчитать, тогда ты действительно приносил. (имеются ввиду
       жертвоприношения – примеч. М.Я.). Потому что приносят
       всегда несчитанное. Считываемое временем.».

     Значение неопределённости используется писателем в создании ситуаций эфемерного двойничества. Не легко, к примеру, разобраться, обращается ли автор к впечатлениям от собственного раннего детства, когда от первого лица описывает его критические состояния, т.е. не является ли он (автор) скрытым двойником воображаемого Брата. В философичность текста, педалирующего такими библейскими неопределённостями, как, «место», «свет», «тьма», «пустое», «пустота», вторгаются и суперлативы: «вечер вечеров», «раб рабов», «идол идолов» и др. . Уместным будет предположить, что нагромождение неопределённостей в «Бутонах ТАНАХа» служит не только для вызова у читателя таких интеллектуальных эмоций, как, недоумение, смущение, сомнение, любопытство; не только озадачивает нас и  мудрецов «завуалированным словоплетением»; не только вовлекает оных в выпытывание высших, сокровенных тайн человека – в мире, - но ещё и значительно увеличивает информационную ёмкость самого текста путём предпочтительного выбора ответов на основе антиномий  «Да»-«Нет».    
     Почему бы психолингвистам не попробовать подсчитать наращение объёма информации в «Бутонах ТАНАХа», пользуясь отмеченным мной приёмом автора, с помощью компьютера, математической логики и возможностей информатики.
     Особенности полилогического стиха автора включают в себя и любопытные сентенции: «любви без соли не бывает», или – «Дети всегда смеются. И это - хорошо. Они не виноваты в том, что их взрослым приходится плакать» (сравните с библейским – «Дети едят сливы, а оскомина – у родителей»). Звучит несколько парадоксально… Прямые парадоксы находим, например, в Пороге 9-ом :
«…Тебя учил твой разум, Май. Разум, который был не Твоим.
      Тебя учил твой разум, Май. Разум, который проник сквозь
      лицо твоё. И сделалось лицо не твоим.»
     Эта тенденция прослеживается постоянно: «слагать неслагаемое», «из вечности преждевременной»… . А ещё и оксюморон – «праздник ледяного полымени»!
     Тип повествования определяет индивидуальный стиль и поэтику. Как же расшифровать индивидуальный код авторского внутреннего монолога?
     В новеллах Влада Соболева внутренняя речь опирается на древнее знание религиозно-философских первоначал бытия как свморазвивающейся структуры; при этом соблюдается самоподчинённость разных частей произведения и его целого. Все видимые и невидимые подструктуры композиции новелл вместе с ощутимой телесностью структур языка словно погружены в желеобразный коллоидно-кристаллический состав, который сам в дальнейшем завершает дообразование сюжетов и коллизий. Впрочем, часто запоминается не целое, а – отдельная черта описания, в частности, та же внутренняя речь – эстетически действенный элемент и средство, раскрывающее характеры, стимулирующее развитие сюжета и обеспечивающее психологическую мотивировку сквозящих в новеллах жёсткого сарказма, тихой печали и горькой исповеди.  
     Многоголосие внутреннего монолога Влада Соболева – структурный элемент писательского мышления.
     При всём лаконизме и аскетизме внутренней сложности монологического диалога автор «Бутонов ТАНАХа» намеренно обнажает глубинный смысл своего языка общения с читателем, и таким образом с успехом добивается преобразования таинственно-мистического в реально-существующее, вплоть до импликации живой разговорной речи.
     Двуголосие и многоголосие внутреннего монолога Влада Соболева выплёскивает наружу внелитературные речевые формы, как то – фразы без сказуемого, вставные задерживающие фразы. Это выплёскивание напоминает portamento – скольжение от одной тональности к другой. Каждый его монологизирующий персонаж в своей внутренней драме предстаёт как одинокая свеча, колеблемая молитвой, зовущая через вьюгу ночи к вечному источнику света – древнееврейским священным книгам, скрытые и явные начала которых обрамляют всё произведение.
 

Ххх  ххх  ххХ

     В книге Влада Соболева находят место все виды психологических состояний, свойственных тысячелетним поколениям Адама, движущихся, закипающих и перекипающих, переливающихся через край, через Я и Самость, и в этом качестве для них открывается реальное Бытие, связанное так же со своим и не своим телом; вспомним, как активно пробирается к частям и по частям этого тела Дэз, заполняя тело собою и неудержимо стремясь к цели – понять нетрансцендентное и трансцендентное «Ты», касаясь промежуточных «Я-Они-Мы». Вовлечение в орбиту текста «организменности» психических реакций с захватом «низа» и «верха» человека, с одной стороны, обогащает философию мысли, с другой, - требует особой осторожности, дабы не переборщить, соблюсти во всём этом чувство меры. И – внутренний монолог Влада Соболева, подобно микроинструменту хирурга, успешно справляется со всеми «псевдоорганизменностями».
     При общей высокой информативности манеры письма, автора «Бутонов ТАНАХа» иной раз можно упрекнуть его и в превышении чувства меры. В Третьей, заключительной , новелле «Миг бытия и Вечное Постановление» избранная писателем в качестве повествования форма проповеди не лишена самодовлеющего характера. Ну зачем же так - тяжеловесно и навязчиво-дидактически? Есть некоторый несомненный перебор и в так называемом «хитпараде» символических и ритуальных чисел. Ведь многие из этих чисел  давно всем известны… Поэтому создаётся впечатление, что иногда мастер доверяет выполнить тонкую операцию за себя – и не очень искусному ученику.
     В дополнение к сказанному – ещё не сколько слов о композиции всего произведения. Она носит тетрарный характер. Вот её подструктуры:
первая – мир символов;
вторая – стихия психических состояний;
третья – реальная и виртуальная событийность сюжетов;
четвёртая – светлячок-автор, который не даёт читателю
                     заблудиться в преисподней тысячелетий, и,
                      возможно оставляет нам квант света,
                      освещающего тропу к вожделённому мессианскому
                      времени.

     …При чтении обычной литературы сталкиваешься с привычной событийностью, воплощённой в существовании  героев в пределах того или иного сюжета, реального масштабами пространства и времени; с конкретизацией внешности героев и их окружения другими людьми, вещами, ландшафтами, ощущениями, мыслями. Иное – в «Библии состояния» Влада Соболева, где всё перевёрнуто с ног на голову. Персонажами в его повествовании являются психические состояния, сросшиеся с  плотно облекающей их символической одеждой, - по существу абстрактные категории, но осязаемо воплощённые в живые, по-человечески личностные персонажи. При почти отсутствующих внешних признаках их бытия нечто исключительно важное сказано, например, о глазах и «соблазнительных промежностях» Дэз, об упругих мышцах, горле, руках, ногах Мая. 
     Отдаётся весьма существенная дань такой сокровенной аттестации плоти, как, крайняя плоть фаллоса, влагалище, матка, физиологические выделения, - однако, все эти анатомические, а иногда -–патолого-анатомические текстуальные подробности выполняют функцию выявления конструктивных деталей психических состояний. Другую, драматургическую функцию, выявляющую диалектичность, жизненность психических состояний, выполняют релевантные и актуальные суждения, рассуждения, монологические диалоги, внутренняя речь-полилог, многоплановая и полифоническая образная речь.
     Притворное невмешательство в выплетание сюжета заставляет читателя всё время искать тайнопись на страницах «Бутонов ТАНАХа». В связи с этим возникает вопрос, сможет ли автор рассчитывать на широкого читателя? Бесспорно. Во-первых, - на верующих евреев, искушённых в постоянных чтениях Торы в синагогах и дома. Читают они и другие священные книги. Однако, как ими будет воспринято произведение – другой вопрос. Одни, может быть, испытают некоторое беспокойство, так как привыкли к канону и не менее каноническому толкованию ТАНАХа; другие придут в ярость; третьи будут улыбаться и удивляться неожиданностям; четвёртые по достоинству оценят эстетическую сторону вкупе с нравственной, - но любой из них, кто приобщится к чтению «Бутонов», равнодушным не останется.
     Во-вторых – не верующие ( и не только евреи) может быть впервые захотят ознакомиться с текстом древней Библии; более подготовленных из них, надеюсь, привлечёт к себе мастерство необычного новеллиста.
Словом, по гамбургскому счёту, книга расчитана на широкого читателя.
     Литературоведы вправе профессионально поинтересоваться, а где в новеллах Влада Соболева так называемая «правда жизни»? Что ж, отвечу. А разве Вам не известно, что Правда жизни, не выдержав гнёта ужаса военных, экологических и прочих преступлений новейшей истории цивилизации, вслед за своей старшей сестрой, богиней справедливости Астреей, покинула Землю;  перед этим она оставила девиз для талантливых художников: «Честь и Ответственность!».

ЛИТЕРАТУРА:

1. Мальро А. Орешники Альтенбурга. – М.: Мысль, 1980
2. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм. – М.-П., 1953
3. Цвейг С. Врачевание и психика.- СПб ТсОО.: Гамма, 1992
4. Сарабьянов Д. Ускользающий лик Шагала. – В кн.: М.Шагал.
Возвращение мастера. – М.: Сов. Писатель, 1989
5. Гершом Шолем. Основные течения в европейской мистике.-
Иерусалим: Библиотека «Алия», 1984

Михаэль Ярославский – д-р психологии.       
Родился в 1920 году в Киеве. Окончил          
филологический факультет Киевского            
университета. После аспирантуры по
специальности «Психология» защитил
диссертацию по «проблемам психогра-
современного человека» (1953). Препо-
давал психологию в Киевском универ-
ситете (1948 – 1951) и в других вузах
(1951 – 1961), а с 1961 по 1990 вёл на-
учно-преподавательскую работу в Киев-
ком пединституте им. А.М.Горького.
Научные интересы: философия и пси-
хология мышления, психология выс-
шей школы, детская и педагогическая
писхология. Михаэль Ярославский –
автор 80 опубликованных работ. Ре-
патриировался в Израиль в 1991 году.