ГЛАВА 21

Псмотри, не на печальном ли пути я,

 и веди меня по пути вечному!

(Царь Давид, 139 псалом)

Проводив Гира, Жюльетт поднялась на второй этаж. Внезапно у нее появилось желание заглянуть в третью комнату, где притаились Отей и Мисси. Ее позвал это сделать проникший густой змейкой в темный коридор свет. Дверь была тоже приоткрыта.

Женщины одевались. В нижнее белье, платье, брюки, кофточку, свитер... А то, что ты беременна, очень даже кстати. Гир никак не отвертится. Последнее время ты жила с ним. В конце концов, он использовал тебя. Ну, а что касается меня, то думаю, мне есть что с тобой разделить...

Беги, Жюльетт! Ты должна что-то предпринять. Иначе они все съедят его! Но что, что предпринять?! Гир уже в пути!

Жюльетт поднялась на крышу. И нашла себя сидящей на скамейке. Бесцельно и безвременно потеряв нить событий, которые произошли, происходят и должны произойти. Пальцы погружались в отражение тверди, пытаясь спасти самих себя от самой себя. Волокущей на дно чью-то душу. За волосы, седая пажить которых ублажала запотевшую поверхность зеркального карпа. Уже не в воде – в омуте, кишащем мутантами.

Кто-то думал так же, как и она. Он тоже подсматривал за ними и за Гиром. Чтобы тоже что-то предпринять. Что? И – кто? Мысль безжалостно рвала пульсирующий височный сосудик, подняла Жюльетт, заставила помочиться, как в детстве, прямо в трусы.

Что там, под столом? Чернявое на снегу? Лохматое. Живое? Кот! Откуда взялся в Мангейме кот? Киссс-кис! Да он спит!? Это же... Барро! Без Анж? Странно. Однако все объяснимо. Но почему без Анж? А может быть, это она подсматривала??? Какой ужас! И... подслушивала! Нет-нет, исключено! А что, если... не исключено?! Что, если... Жюльетт бросила моментальный взгляд на гараж внизу. Исключено. И тем не менее ее кот в Мангейме... Значит... он все видел и слышал! Ну и что? Кошки не говорят. Говорят!

Новости! С каких это пор? С сегодняшней ночи, Жюльетт. Ты ведь хотела кое-что предпринять? Возьми кота на руки, он пойдет к тебе, и сверни ему голову. Тогда кошки никогда не заговорят. Ни о чем.

Жюльетт поманило к самому краю крыши. Туда, куда заползала водосточная труба. Истлевшая головка Каро плюнула порывом ветра прямо в лицо храпящей во сне старухе.

Старуха подошла к зеленому от холода столу. Присела. Поцокала языком. Разбудила кота. Поманила его.

Барро доверчиво дался в руки. Согрей его. Почеши ему спинку. Чмокни в мордочку.

Ты откуда здесь взялся? Где Анж? С ней все в порядке? Что ты видел в Мангейме? Всех? По очереди? О чем они говорили? Обо всем? Но ты ничего не понял? Ты собираешься рассказать? Кому? Гиру? Однако, ведь ты ничего не понял? Так стоит ли беспокоить Гира по пустякам? Не пустяки? Ты уверен? Обрывки фраз? Обрывки картинок? И если сложить, он догадается? Да, Гир умный.

В этом вся его беда. И твоя беда, Барро. Хочешь, я почешу тебе горлышко? Кошки это любят! Нравится?

Через три секунды кот издох. Старческие, больные артритом пальцы вернулись в будущее уцелевшего от возраста скелета. Жюльетт простилась с наваждением и нежно убаюкивала трупик Барро. Она обрадовалась, что среди чужих – не одна. Решив накормить заблудшее животное. Прикорнувшим кусочком бисквита.

Знаю, что любишь, Барро! Кушай, кушай! Ишь, измазался! Вместо мордочки – пудинг. Неужели больше не хочешь? Ты что там нашел? Орешек? А, кошелечек!

Ох, задело ногу!... Каро??? А где твое туловище? И головка – сморщенный стручок? Разве тебе не больно, Каро? Больно... Плачешь....

Помню, конечно, помню. Девочка-нищенка. Такая хорошенькая! Я тебя тогда уговорила заработать сразу много денежек. Ты и пошла! Так что Гир не виноват. Ничего в жизни не бывает случайно. Особенно встречи.

Ну, что ты плачешь? Жалко котика? И мне жалко. Не жалко? Нет ничего на свете хуже жалости. Пожалеешь – проиграешь. А я не хочу проигрывать. Потому что у меня есть Гир. Он – ребенок. Понимаешь? Умница, моя! И я должна тоже жить.

Они? Так ты из-за этого убиваешься? Не стоит, право! Не беспокойся, я уже придумала, как от них избавиться. Есть у меня одна штучка! Я ее захватила с собой. Не случайно.

Смотри, Каро! Пузыречек. Не простой, а – золотой. С позолоченной крышечкой. В виде грибочка. Потом я дам тебе поиграть.

Чтобы тебе было видно, я положу тебя сюда. Хорошо? Рядом с твоим котиком. Пока тепленьким. И – бутылочкой шампанского. Которое вот-вот станет еще вкуснее.

... Уже на самой кроне рассвета Анж кто-то позвонил. Растерянная и разбитая, она доживала последние минуты Новогодней ночи дома. В кругу трогательной заботы мужа и бессловесных причитаний китаяночки.

Звонили из города. Знакомые, которых она, хоть убей, не помнила. Звонили, чтобы передать новость. Сделавшую бесполезным существование близлежащей широкополой колонии людей.

На исходе праздника немногочисленные зеваки стали незабываемыми свидетелями самоуничтожения Мангейма. Не испросив разрешения у спящих и засыпающих, вилла рухнула. Скорбно углубляя и оглупляя бездну земли.

Анж положила трубку без боли. Как раз в тот момент, когда на пороге появился Гир. Живой и невредимый. Знает ли он?

Знает. Как он уцелел? Не помнит. Ах, да! Мать вовремя выпроводила его. К ней. А она не ждала.

Он должен быть готов. К чему? К объяснениям. К которым не готова она. Так он и знал!

Что ты знал, Гир? Что ты не приедешь! Я пыталась, Гир! Только пыталась? Я чуть не погибла! Лучше бы ты погибла.

Я все поняла, Гир. Ты ехал не ко мне. Уходи. Вон! Вон из моего дома!...

Тебе что-нибудь принести, Анж? А? Он ушел? Он уехал, Анж. Прости, но я все слышал. Оставь меня, Уил! Я хочу побыть одна. А потом вернуться к тебе. Навсегда...

Мангейм! Любимый мой! Что же ты наделал? Как же теперь я буду одна? Без тебя?

Ты поверил Гиру. И решил скрыть преступление Жюльетт. Преступление, которого она не совершала.

Что, ж! Ты поступил как мужчина. Знаешь, почему?! Потому что ты понял и принял верное решение. Мужественное и бескомпромиссное.

Ты слишком любил их всех! Но больше всех ты любил Гира. Который предал тебя, как и предал Анж.

Помнишь, я клялась тебе, что, если с тобой что-нибудь случится, я устрою великолепное землетрясение? Так вот – я этого делать не буду. Потому что, в отличие от тебя, Мангейм, я не люблю людей. Их не за что любить. Пусть себе живут во мне. В городе без будущего. Вечного путем, чтобы стать лучше.

ВСЕ ОТ НЕГО: так где же я сам?

(Царь Давид, 139 псалом)

01.12.97 – 19.03.98

Гиватаим