С рассветом охотник был на ногах. Трепет и возбуждение переполняли человека, почуявшего добычу, горящего жаждой преследования. Загасив костер, Стэн и карранин двинулись через топь, двигаясь целеустремленно и с высокой скорость, конечно, насколько позволяли топи. Кгаррен шел впереди, высматривая малейшие признаки присутствия буул-хура. Сломанные стебли, примятый тростник, заполненная желтоватой водой ямка, едва видимый глазу отпечаток лапы, шерстинки на стеблях растений. Кгаррен отыскивал следы, даже если на взгляд охотника их не было, и Дерренджер не мог не восхититься умением аборигена. Человек, хоть и опытный следопыт и искусный ловец, был здесь чужим. Смелым, отчаянным, зашедшим так далеко, как никто прежде, и все же – пришельцем. Этот мир принадлежал щуплым карранам, и человек молча следовал за Кгарреном, размышляя над словами проводника.

«Платок», на языке аборигенов называемый глурр, пожалуй, был самым опасным пришельцем с побережья, переносимым ветром вглубь материка в определенные сезоны. Случалось, ветер доносил глурров до поселения Кгаррена, но в сезон хатр-гу-ваир туземцы были настороже. Не зря поселение расположилось на поляне: прозрачным тварям было очень тяжело взлетать с земли, а отсутствие кустов и деревьев в непосредственной близи от жилищ племени, не позволяло глуррам подкрасться незамеченными. Стэн не ошибся: глурры были хищниками – довольно опасными, не смотря на кажущуюся беззащитность тела-платка, лишенного клыков, когтей и прочих атрибутов грозного убийцы – использующими гипнотическое сочетание живых узоров на теле, и модулируемых звуков различной частоты. Попавшее под власть «платка» существо было обречено: глурр крепко обхватывал жертву крыльями, укрепляясь при помощи коготков на спине или груди, соединял свои капилляры с кровеносной системой донора, медленно выпивая носителя приблизительно за неделю. Освободиться жертва не могла: воспроизводимые глурром гормоны удовольствия, в сочетании с гипнозом, внушали жертве чувство глубочайшего удовлетворения. Можно сказать – донор умирал счастливым, не в силах пошевелиться, в то время как хищник пожирал нервные клетки носителя и некоторые мягкие ткани. Камень, ударивший Стэна в плечо, освободивший от наваждения песни прозрачной твари спас жизнь человеку. Но кто кинул его?

-Господин! – Кгаррен замер, дрожа всем телом, напряженно всматриваясь в заросли, преградившие путь. Топи понемногу отступали, неохотно отдавая все больше места твердой, сухой земле. Сквозь разрывы темной растительности теперь сложно было разглядеть город – в настоящий момент он был гораздо ближе, по словам Кгаррена часах в десяти пути – напоминающий спящего зверя. Но он был там, и Стэн не мог дать объяснения накатывающим приступам тревоги, сменяющим азарт преследования добычи. Дерренджер остановился подле проводника. Карранин указывал на широкую промоину, преградившую путь; сразу за ней тянулась твердая темная земля, несколько больших, темных камней различной формы, и упавший, изъеденный червями ствол древовидного хвоща, растущего по всей планете. Промоина, покрытая толстой коркой коричневой грязи, вперемешку с жухлыми листьями, сгнившими ветками, и несколькими трупиками мелких животных, похожих на ушастых мышей, с непомерно длинными передними лапами и шипастыми хвостами, оканчивающимися жалами, являлась последним рубежом топи, за которым следовал открывающийся путь к побережью.

-Плохая вода, – проговорил туземец, осторожно двигаясь вдоль края промоины к более узкой её части, упирающейся в землю. – Обойдем.

Охотник следовал в полудюжине шагов от проводника, на всякий случай погрузив шест в подозрительное месиво, и растревожив мусор на поверхности. Кгаррен выбрался на твердую землю, своей неподвижностью напоминая изваяние. Человек бросил шест, передвинул винтовку на спину, шагнул вперед. И не увидел – услышал громкий хлопок за спиной.

Жижа в промоине вспучилась, взметнулась вверх черным фонтаном, окатывая человека с ног до головы, и из грязи, облепленная сором, словно чудовищные челюсти захлопывающегося капкана, метнулась пасть-присоска болотной рыбы, ударив человека, сбивая на землю. Стэн рванулся вперед, поскальзываясь на жидкой грязи, в кровь обдирая ногти, отчаянно стремясь отодвинуться от чавкающей ловушкоглотки. Сэк-ча, стянув складки горла, снова выстрелила присоской, захватив на сей раз ноги охотника. Волны грязи и мутной воды хлестали во все стороны: со дна промоины, словно чудовищное порождение больного ума, поднималось огромное тело голодной рыбы. Присоска охватила лодыжки человека, глотка сократилась, сосущее движение – и добыча продвинулась на один глоток ближе к утробе болотной рыбы. Изо все сил напрягая мускулы, вцепившись руками в землю, Дерренджер боролся за жизнь. Мерзкие, хлюпающие звуки сопровождали каждый судорожный глоток рыбины, ворочающейся в грязи точно левиафан, не собирающийся отпускать добычу. Человек должен был проиграть: это всего лишь вопрос времени, как долго он сможет сопротивляться. Лишенный возможности выстрелить – винтовка болталась на спине, покрытая липкой грязью – Стэн мог только держаться за землю Фаллира. Держаться, сколько хватит сил, понемногу проигрывая пядь за пядью, втягиваемый в пасть сэк-ча. Подняв голову, охотник увидел Кгаррена; устремив неподвижный взгляд на борющегося за жизнь человека, туземец дрожал всем телом. Обычно бронзовая кожа приобрела сероватый оттенок, в глазах плескался такой неизбывный ужас, что Дерренджеру хватило одного взгляда, чтобы понять – проводник не поможет. Туземец был парализован животным ужасом, и вызвал его отнюдь не вид болотной рыбы.

-Кгар…рен… – прохрипел охотник, чувствуя как усталость начинает брать верх. – Помоги!

Бесконечно долгий миг прошел с момента, когда взгляд туземца встретил полный отчаяния и понимания и собственного поражения взор охотника. Карранин мигнул, с трудом борясь с цепко держащим страхом, неловко шагнул вперед, покачнулся.

-Винтовка! – Стэн попытался пробиться к разуму проводника; силы были на исходе, и каждая секунда могла быть последней. Карранину попросту было не под силу вытащить гораздо более крупного и тяжелого землянина из пасти упирающейся рыбы, заглотнувшей человека уже по бедра. – Винтовка!

Движения туземца обрели былую плавность и стремительность. Освободившись от панического ужаса, Кгаррен несколькими стремительными прыжками оказался рядом с промоиной, ухватился за ремень импульсной винтовки, полоснул ножом, сдирая оружие с человека, вскинул, застыл.

-Крючок! – Стэн дернулся вперед, выиграв жалкий дюйм у болотной рыбы, недовольно чавкнувшей, и сократившей складки горла. – Стреляй!

По наитию ли, или сказалось виденное прежде обращение с оружием – Дерренджер несколько раз ходил с аборигеном в джунгли – Кгаррен рванул спусковой крючок, направляя ствол на раздутое тело сэк-ча. Пули впились в мешкообразное туловище, вырывая куски плоти, пронизывая насквозь. Брызнула дурнопахнущая желтая жидкость, рыба дернулась, однако добычу не выпустила, лишь сильнее сжала ротовую присоску.

-Ещё! – прохрипел Стэн, – ещё раз! В голову!

Очередь прошила сэк-ча, несколько пуль угодило в челюсть в опасной близи от самого человека. Везение ли вмешалось, или удача, но человек почувствовал, что кольцо, сжимающее его бедра немного ослабло; дернувшись, и подтягивая себя на руках, охотник смог выбраться из пасти рыбы до колен, вывернуться на спину, и крикнув проводнику, протянуть руку. Рифленое ложе винтовки привычно легло в руку, тогда как второй рукой Дерренджер за секунду перевел затвор в режим импульсного огня. Винтовка Росса-Таккера не была новейшей разработкой современной оружейной промышленности, но именно её Стэн Дерренджер предпочитал всем новым видам вооружения, предоставляемым охотникам и колонистам, отправляющимся на неизведанные планеты. Пули могли остановить всех земных животных, и большинство видов известных внеземных существ, а импульсные заряды не оставляли ни единого шанса для оставшихся процентов устойчивых существ.

Ни разу винтовка не подводила охотника. Не подвела и сейчас: заряд вошел точно в голову рыбы, разорвав сэк-ча на тысячи мельчайших ошметков. Рыба словно взорвалась изнутри, окропив землю, охотника и проводника месивом из липких остатков плоти и желтоватых, вязких капелек крови. Человек обессилено упал на спину, откатываясь от края промоины, жадно хватая ртом воздух.

-Не слыхал, чтобы сэк-ча так охотилась, – проговорил он, стирая грязь с лица. – Не её способ. Что скажешь?

Проводник пожал плечами, с поистине олимпийским спокойствием стирая с тела кровь рыбы и кусочки прилипшей кожи и внутренностей.

-Ты прав, господин. Рыба никогда не нападает, – подтвердил он.

-Но эта напала. Я спрашиваю, известно ли тебе, почему? Слыхал прежде о подобном? – напряжение вырвалось в раздраженном тоне охотника.

-Нет, не слыхал, Ходящий-через-топь, – мягко, успокаивающим тоном ответил карранин. – Ты хочешь знать? Рыбу разозлили, и указали добычу. Ты понимаешь, человек с неба?

Дерренджер задержал вдох, не веря ушам. Конечно, можно было предположить разное, с какими только существами за всю жизнь ему довелось встретиться, но чтобы…

-Ты хочешь сказать? – начал охотник, садясь, прикрывая глаза, просчитывая в уме верность предположения.

-Никто не пошел в топь, – печально произнес проводник. – Я говорил тебе, большой человек: карранам запрещено преследовать Хитреца. Табу. И плата за него только одна.

-Ты сказал, что шел защищать, – раздражение почти улеглось, по крайней мере Дерренджер мог полностью контролировать мысли и слова, внимательно глядя в бесстрастное бронзовое лицо маленького карранина.

-Ты правильно слышал, господин, – Кгаррен молча присел рядом, не сводя глаз с человека, прикоснулся к его плечу. – Но я не сказал, что шел защищать тебя…

Стэн напрягся, но не прикосновение туземца, привлекло его внимание. Один из камней дрогнул. Чуть заметное, секундное движение, которое замечаешь, если не всматриваешься, так человек внезапно замечает боковым зрением какую-то мелкую деталь или шевельнувшуюся тень. Но прежде, чем землянин успел вскинуть к плечу винтовку и выстрелить, между ним и камнем встал Кгаррен, твердо, без тени страха глядя в потемневшие глаза охотника. Различить контуры тела существа Стэн не мог: единственное, что можно было сказать с точностью – коппар был гораздо массивнее тигра. Темная шкура, и размытые очертания не давали возможности увидеть истинный вид зверя, неподвижность помогала быть невидимым до времени, а вставший на линии огня туземец и вовсе не способствовал точности определения.

-Отойди в сторону, Кгаррен, – коротко бросил Дерренджер, прижимая приклад к плечу, и переводя мушку прицела чуть повыше плеча туземца. Стрелять наугад охотник не собирался: буул-хура нужно было взять живым и невредимым, а если не знать, куда стреляешь – то лучше вообще не стрелять, а подождать более выгодной позиции. Другое дело, что её может и не быть. Палец охотника плавно перевел регулятор мощности импульсов в средний режим; при таком ведении огня, коппар был бы парализован. Теоретически.

Карранин покачал головой, не двигаясь с места.

-Господин. Хитрец не желает зла. Прошу тебя. – В голосе проводника звучало столько страдания и боли, что охотник на миг едва не поддался.

-Отойди, – повторил мужчина, проклиная туземца и неподвижное животное, точно приклеенное к камню.

Буул-хур пошевелился, сделал шаг вперед, припал к земле, выгибая спину. Дерренджер напрягся, костяшки пальцев побелели, на лбу выступил пот, и сердце гулко ударилось в ребра. Он слишком хорошо помнил описания нападений животного, его стремительность и ярость. Чертов зверь сливался теперь с землей и камнем, и по-прежнему охотник не мог определить контуры частей тела существа. «Тварь-хамелеон», – подумал Дерренджер, отметив стремительно меняющийся цвет шкуры животного, пошевелившегося ещё раз, и продвинувшегося на шаг ближе.

«Ну же…ну же!», повторял про себя охотник; палец, лежащий на спусковом крючке чуть прижал холодный металл, дрогнул. Коппар закричал. Низко, протяжно, как человек, растягивая звук «о» в первом слоге предупреждения. Дерренджера будто бы холодной водой окатило: он знал, знал, что сейчас последует! Стремительный бросок, завершающий резкий выдох последнего слога «парр!» и темная туша, молнией метнувшаяся над землей. А затем тьма. И боль.

Винтовка дрогнула в руках охотника, рявкнула, выпуская заряд. И уже видя, что не попал, Стэн ринулся вперед. Буул-хур скрылся из виду, несколькими гигантскими скачками уйдя в скопление зелени, так и не завершив броска.

А на траве осталось лежать маленькое тело карранина, и высящийся над ним человек – застывший на коленях, опустивший голову, молча, без слов ощущающий потерю. Кгаррен выполнил свой долг. Он шел защищать, он – Ушедший, табу, и одновременно помогший человеку с неба, которому никто не имел права оказать помощь, потому что так гласит закон племени карран, населяющего земли Фаллира. Кгаррен выполнил свой долг. Защитил Гка-Ме-Дхай.

Ярдах в пятидесяти от того места, где под невысоким холмиком, укрепленным несколькими большими камнями, охотник похоронил Кгаррена, Стэн обнаружил следы коппара. Множество четких, пятипалых следов. Зверь не ушел – наблюдал за человеком, копающим яму, долго наблюдал, о чем свидетельствовали глубокие отметины в земле, оставленные лапами гка-ме. Дерренджер нахмурился, глядя на уходящую под темно-зеленый полог джунглей цепочку следов: буул-хур, вне всякого сомнения, был очень хитрым и разумным зверем. По крайней мере для того, чтобы раздразнить флегматичную болотную рыбу, заставив ту непривычно вести себя, используя активный метод охоты, присущий скорее наземным хищникам. Передвинув винтовку на плече так, чтобы она одновременно не мешала ходу, и была под рукой, Стэн пустился по следам коппара. Передатчик – ещё одно неожиданное и неприятное открытие – без видимой причины вышел из строя, так что все попытки землянина связаться с кораблем окончились неудачей и легким чувством раздражения. Молчание охотника, не вышедшего на связь в определенный промежуток времени, будет истолковано как сигнал о бедствии. Дерренджер тихо выругался, представив себе пилота и биолога: Марсел будет предлагать немедленно сниматься с места и лететь на поиски, а биолог возразит, приводя доказательства. Без передатчика, запеленговать координаты Стэна будет очень нелегко, практически невозможно, даже учитывая точку последнего выхода на связь. Кроме того, Курт и Хайдвэлл мало что смыслят в чтении следов, а для корабля, кружение над зеленой стеной джунглей будет малополезно: даже если пилот отыщет место для безопасной посадки звездолета, все равно останется проблема поиска потерявшегося охотника.

Сделав остановку, Стэн опустился на одно колено, всматриваясь в следы. Коппар уходил быстро. Однако не настолько, чтобы не оставлять четкие, глубоко вдавленные в почву отпечатки.

-Нарочитая показательность… – в полголоса проговорил охотник, измеряя глубину следа пятипалой стопы. Четыре пальца свободно ушли в темную землю. – Очень хорошо, Хитрец! Не хочешь, чтобы я тебя потерял? Умно, очень умно!

Охотник выпрямился во весь рост, проведя ладонью по ложу винтовки, отмечая затвор, переведенный в средний режим мощности импульсных зарядов. Малым мощностям против коппара не выдержать, почему-то в этом охотник был уверен на сто процентов. В данный момент, человек не намного отставал от зверя, удирающего сквозь джунгли Фаллира. Не смотря на азарт погони, и следы, позволяющие двигаться с максимальной скоростью – Дерренджер без колебания подавил заманчивое желание пуститься бегом – охотник размеренно и с осторожностью продвигался через заросли. Слишком часто он видал, как прямая дорога приводила к гибели неосторожного, поддавшегося гласу чувств и азарта. И слишком часто видел, что происходит, если недооценить противника. Не отрывая взгляда от следов, на ходу, Стэн вспомнил беседу с директором студии «Нереальная Жизнь»…

…-Вот такая история, мой мальчик! – выдохнул Снуворт, скрещивая пухлые руки на животе. За все время, пока директор компании объяснял желание компании заполучить редкое и необычное существо с Астериона, расписывая некоторые детали ошеломляющего шоу, которое будет запущено, попади только коппар на Землю, Стэн не проронил ни звука, слушая главу организации, и катая между ладоней стакан с выпивкой.

-Информации об объекте мало, риск категории «Высокий», – Снуворт впился маленькими, блестящими глазками в лицо охотника, – дельце не из легких. Потому я и обратился к тебе, Стэн: твоя репутация следует впереди тебя. Так что ответишь, охотник?

-Материалы, наблюдения, записи, – коротко проговорил Дерренджер, отставляя в сторону стакан, и позволяя себе откинуться на спинку кресла.

Подобные случаи встречались в его практике, когда кроме описания, порой очень неполного или далекого от истины, охотник принимал заказы, рассчитывая лишь на собственное везение, удачу, и склонность к экстремальным ситуациям. Вспомнить хоть Дилг-4, и обитающего в тамошних пустынях песчаного тральщика, агрессивную тварь с интеллектом амебы, и неуемной жаждой убийства. Тогда ему пришлось неделю мотаться под раскаленным солнцем, по не менее раскаленным пескам, отыскивая след тральщика – неприметную, осыпающуюся канавку, в месте погружения твари. Неполное описание животного не дало и десятой части представления о кошмаре, выскочившем из песка точно чертик из табакерки, в тридцати футах от охотника. Импульсная винтовка спасла жизнь землянину, всаживающему заряд за зарядом в желтовато-коричневую, размахивающего лапами, и хлещущего по песку жгутиками (толщиной с тело взрослого мужчины), тушу тральщика, крайне неохотно испустившего дух после десятка прямых попаданий в голову. Так что выслеживание неведомого коппара обещало стать одной из таких сложных, но таких привлекательных охот.

-Все материалы, имеющиеся в распоряжении компании, – Снуворт пошевелился в кресле, доставая чек-карту, – полностью твои, Стэн. – Палец директора оставил уникальный отпечаток на специальном поле. Тонкая золотая пластинка скользнула по лакированной поверхности стола к охотнику. – И поверь мне, – Снуворт улыбнулся той особой улыбкой, полной уверенности, присущей привыкшим к успеху людям, ни минуты не сомневающимся в правильности своего решения, – награда будет щедрой. Не говоря уже о славе…

Если бы город, обнесенный белой стеной не лежал на пути уходящего от преследования коппара, Дерренджер никогда бы не вошел внутрь. Однако, чертов зверь выбрал именно этот путь: судя по прервавшимся следам, буул-хур находился в Гиллкарене.

Оказавшись внутри древнего города – дыра в стене, оплетенная лианами, цепляющимися за малейшую неровности и выбоины в камне решила вопрос проникновения – Стэн на некоторое время замер, вслушиваясь в тишину, царящую в мертвом городе. Архитектура поражала размахом и сложностью, тонкость и искусство неведомых резчиков по камню повергало в восторженный трепет. Даже выложенные белым камнем дороги не казались запущенными. Повсюду лежал тонкий налет желтоватой пыли, наносимой с побережья ветром, но камни кладки по-прежнему сохраняли строгий порядок, не потеряв ни одной единицы, составляющей ленту дороги, делящей видимую часть города надвое, точно русло реки, со множеством отходящих в разные стороны притоков-улочек, и ответвлений, теряющихся меж уходящими ввысь стройными зданиями. Шпили и башни казались призрачно-воздушными на фоне неба Фаллира, точно слепленными из молочно-белых облаков, неспешно гонимых ветром к морю.

При всей массивности построек, здания не казались громоздкими, при всем размахе – Гиллкарен не подавлял, создавая неуютное впечатление, присущее городам, придающим излишнее внимание вычурно-масштабным изыскам архитектуры. Во многих домах сохранились ставни и двери, украшенные резьбой; высохшие бассейны и фонтаны, разбитые на улицах выглядели неухоженными, но не запущенными. Не взирая на пустоту, и следы наступающих джунглей, со стоицизмом переваливающих через стены гибкими побегами лиан, пробивающихся из-под земли узловатыми корнями деревьев, пытающихся вскрыть дороги и тротуары, город не выглядел заброшенным. Скорее – как уснувший, дожидающийся жителей, которые должны вот-вот, с часу на час, вернуться, наполнив улицы голосами, криками и песнями, вдохнувших дух в каменное тело. И где-то внутри, затерявшись среди зданий, затаился гка-ме-дхай.

Гиллкарен, стоящий тысячи лет, видавший угасание жизней – что стало с тобой? Рассеялись жители твои по просторам Фаллира, затерялись в бескрайних землях, оставили город. Какая беда проникла сквозь стены твои, высокие белые стены, охраняющие покой? Карране не из детей твоих, хотя течет в из жилах древняя кровь, и сильны некоторые из законов, запрещающие приближаться к тебе, великий Гиллкарен. Хранишь и ты не менее ревностно одну из тайн, разгадку которой, не ведая того, возможно, найдет человек, стоящий на улицах твоих…

Дерренджер дошел почти до конца широкой улицы, осматриваясь и ловя малейший шорох. И если поначалу ещё попадались следы буул-хура, оставленные в желтоватой пыли, устилавшей ковром путь в северную часть города, то вскоре их стало меньше, пока последний отпечаток, оставленный у стены широкого дома со статуями, изображающими различных животных планеты, не обозначил исчезнувшее существо. Словно Хитрец испарился в воздухе, либо взобрался по стене. Там же, у дома расположился круглый фонтан – на дне журчал чистый, резвый водяной ключ, просачивающийся из-под земли, и исчезающий сквозь трещины в камне. Намочив голову и лицо, землянин наполнил флягу, и напился сам: вода имела ощутимый привкус металла, но была чистая, холодная и вполне пригодная для питья. Присев на бортик фонтана, Дерренджер смыл с винтовки всю грязь, протер мягкой тряпочкой, думая о существе, столь ловко ускользнувшим от преследования.

Поднявшись и осматривая дом и стены, землянин свернул на длинную, довольно широкую улицу, застроенную приземистыми зданиями, ведущую к холму над городом. И там, неприметный и смазанный, был ещё один признак гка-ме: едва видимый отпечаток и клочок темной шерсти на шершавой стене. Буул-хур ещё не вышел победителем. Шорох, прозвучавший слева от охотника, неприятно царапнул напрягаемый слух, заставляя человека рывком развернуться, вскидывая винтовку. Чтобы успеть заметить темный силуэт зверя, мелькнувший у стены двух прилепившихся друг к другу зданий, с выложенной плиткой, круглыми крышами. Метнувшись в промежуток между домами, Дерренджер ринулся следом, не желая выпускать коппара из видимости. Перебегая от дома к дому, охотник все время видел контуры тела существа, но выстрелить так и не представлялось возможным: с поистине дьявольской хитростью, гка-ме-дхай использовал любое прикрытие, чтобы не попасть под прицел, продолжая вести человека вглубь лабиринтов зданий, смыкающихся арками стен и переходов к маленьким улочкам, прихотливо свивающимся в клубок пересекающихся дорог. Промчавшись сквозь очередной такой переплетенный хаос, Дерренджер уперся в стену огромного, увенчанного башнями мощного здания, размахом и красотой напоминающего экзотический дворец какого ни будь раджи с Земли. Покружив, и отыскав открывающийся в стене проход, приведший в хитросплетение внутренних переходов, свернув несколько раз в крытые галереи, и пробежав неисчислимое количество внутренних двориков и площадей, Стэн оказался на вершине холма.

Гиллкарен раскинулся в тихом, строгом великолепии, сохранившемся и в смертельной пустоши затихших улиц и кварталов. В другое время Дерренджер полюбовался бы видами белокаменного обломка погибшей цивилизации, воздав дань восхищением. Но сейчас человек замер, сжимая винтовку Росса-Таккера. В десяти ярдах, припав к земле, движением выдав невидимость, до определенного момента помогавшую слиться цветом с камнями площади, замер коппар. Хриплое рычание клокотало в горле зверя, землянин успел рассмотреть ходящие под шкурой лопатки, короткий взмах головы…Стремительней стрелы, без предупреждающего крика, буул-хур атаковал.

Импульсный заряд ударил в тело существа, на доли секунды задержав бросок, позволяя охотнику убраться в сторону с пути гка-ме-дхай, тяжело рухнувшего на то место, где только что стоял Дерренджер, полосуя камни острыми когтями. Полые плиты под ногой человека незамедлительно ушли вниз и в сторону, и уже падая в разверзшуюся пустоту, Стэн понял, что сам угодил в ловушку. Охотник и добыча поменялись местами. А затем свет сменила тьма, и охотник рухнул в яму в облаке пыли, песка и мелких камней, барабанящих по стенкам узилища, секущих упавшего человека по спине и плечам. Послышался треск ломаемого камня, и в паре футов от отверстия, в которое угодил человек, в ярком столбе света, ворвавшегося в яму-ловушку, вызывая целый оползень породы и катящихся камней, рухнуло что-то большое.

Через некоторое время, кружащая в воздухе пыль немного осела, и человек пошевелился, протирая глаза. Грудь сдавило, все тело ныло от ушибов и ссадин, оставленных камнями. Но хуже всего (на первый взгляд) дело обстояло с ногами: выше колен они оказались погребены под целой кучей обломков, и невесть откуда взявшимся стволом небольшого деревца. Импульсная винтовка не пострадала, но валялась на земляном полу в нескольких футах от обездвиженного человека. Приподнявшись на локтях, и бегло осмотрев себя на предмет полученных повреждений, Стэн откинул в сторону несколько среднего размера камней, придавивших ноги, пошевелился, мысленно воздав хвалу небесам за то, что ни одна кость не сломана и не раздроблена, и напрягая мускулы, попытался высвободиться из-под упавшего ствола. Проклятое дерево придавило на славу стопы и голени человека, вонзившись в землю острыми обломками ветвей, так что ноги человека оказались внутри этакой «рогатки»; к счастью, ничего кроме онемения, Стэн не чувствовал. Дыхание с шумом вырвалось сквозь стиснутые зубы, когда охотник попытался сдвинуть в сторону ствол, не поддавшийся и на дюйм. Откинувшись на спину, землянин сделал несколько глубоких вдохов, собираясь с силами для следующей попытки. В полумраке узилища – в скором времени могущего вполне стать последним прибежищем – раздался треск и скрежет. Обернувшись на звук, Стэн узрел в высшей степени неприятное зрелище: массивная туша буул-хура придавила лапой импульсную винтовку, превращая её в груду сплющенного, бесполезного металла и щепок. Дерренджер заскрежетал зубами, стиснув кулаки в бессильной ярости: проклятущий коппар лишил его защиты!

Немигающие, горящие золотисто-белым огнем глаза существа уставились на человека, едва слышное ворчание вырвалось из горла буул-хура, изучающего придавленного охотника. Стэн нащупал висящий на поясе нож: против коппара, лишенный винтовки и обездвиженный, он не сможет выстоять даже минуту, но то, что лезвию доведется вкусить крови зверя, он не сомневался, как не сомневался в том, что постарается дорого продать свою жизнь.

-Давай! – голос человека дрогнул от напряжения; расчет был прост – побудить коппара к активному нападению, и покончить с тянущимся неопределенным бездействием. – Нападай!

Золотистое мерцание зрачков погасло, зверь отступил в тень, оборвав рычание. Охотник прищурился, пытаясь определить местоположение буул-хура и его следующие действия: либо тот снова собирался напасть, либо решил напоследок поиграть с беспомощной добычей. Тишина так же не выдала намерений коппара, замершего где то внутри каменного мешка. Не теряя времени на дальнейшие раздумья, пользуясь минутным затишьем, и собственно вялостью существа, Стэн подобрался, уперся руками в ствол дерева, напрягся. Неожиданно легко ствол сдвинулся назад, приподнялся над землей, давая свободу ногам человека, немедленно откатившегося в сторону.

Когти со скрипом содрали кору, оставив длинные белые отметины на дереве, с небрежностью отброшенном к стене ловушки. Неслышно ступая, на человека, выставившего перед собой нож, надвинулась матово-черная тень.

-Ходящий-через-топь, – утверждающе прозвучало в полутьме. – Человек.

Дерренджер от неожиданности даже не ответил, продолжая всматриваться в нечеткие контуры тела существа. Во всем мертвом городе не было никого, кто бы мог знать имя, данное карранами человеку с неба. И во всем городе не было другого живого существа, которое могло бы разговаривать с охотником.

-Ты...– неуверенно проговорил землянин, медленно откидываясь назад и чувствуя спиной холодную кладку стен.

В круг света, падающий из пролома, ступил Гка-Ме-Дхай, зверь, преследуемый охотником в течении пяти дней. Наконец человек мог рассмотреть существо, ради выслеживая которого, ему пришлось преодолеть топи. Первое впечатление, произведенное буул-хуром, оставляло образ фантастического смешения черт нескольких зверей. Мускулистое тело, с сильными задними лапами, широченная грудная клетка, мощные плечи, ниспадающая до локтевых суставов темная грива. Голова коппара напоминала медвежью, с небольшими, округлыми ушками, но вот пасть зверя была по-лягушачьи широкой; нижняя челюсть чуть выдавалась вперед, отчего морда животного, с влажной черной мочкой носа, напоминала бюст надменного римского императора. Не удержавшись, Стэн нервно усмехнулся сравнению.

-Я настолько смешон? – безразлично спросил коппар, склоняя голову к плечу. Теперь он напоминал кошку. Большую, хищную, любопытную кошку, рассматривающую мышь. Желтые – да нет! Голубые! Теперь они были голубые! – глаза существа вспыхнули, отражая косые лучи солнца, проникшие внутрь, освещающие нереальное создание, замершее в столбе света, пронизанного кружащими золотыми пылинками. – Насмотрелся, человек?

Охотник кивнул: если он выживет, и выберется из города, ученым достанется новый материал. До сих пор никому не удавалось увидать коппара вблизи, не в нападении, и остаться в живых. Стэн присмотрелся ещё раз. Существо сменило цвет, шкура заметно поблекла, темные цвета оставались ещё на плечах и кончиках лап; шерсть буул-хура приобрела светлый, расчерченный темно-синими полосками оттенок серебра. И он напоминал тигра, совершенно точно, не смотря на строение лап, массивность корпуса и отсутствие длинного полосатого хвоста – вместо него у коппара был небольшой, толстый обрубок, скорее напоминающий рысий хвостик.

-Занятная ты тварь, коппар, – проговорил охотник, массируя голень. – Никогда не думал, что животные умеют разговаривать.

-Животные? – фыркнул зверь; скребнув лапой по полу, склонил голову, обнюхивая глубокие царапины, оставленные в земле. – Люди тоже очень занятные животные, и тоже умеют разговаривать, но я же не удивляюсь.

Дерренджер улыбнулся: существо явно обладало довольно независимым и склочным характером, а ехидство, проскользнувшее в тоне и том небрежном повороте головы, указывало на развитое чувство превосходства, диктуемого силой и разумом. Нет, буул-хур не был зверем, в привычном понимании этого слова. И потому – охотник не желал терять даром минуты своей жизни.

-А мне приходиться удивиться, – ответил человек, начиная разминать вторую голень. Кровообращение практически восстановилось, так что стоять и ходить землянин уже мог, но пока не спешил предпринимать каких либо активных действий. Кто знает: может попытка встать будет расценена существом как намерение атаковать? – Никто не говорил, что гка-ме-дхай разумен.

-Никто и не говорил, что человек сможет поймать гка-ме-дхай, – ощерился буул-хур. Лишь спустя несколько секунд, до судорожно сжавшего нож охотника дошло: свирепый оскал, демонстрируемый животным есть ничто иное, как насмешливая улыбка.

-Не люблю винтовки, – сообщил коппар, с неприязнью отшвыривая в сторону обломки Росса-Таккера, прошедшей с Дерренджером не одну охоту. – И названия «гка-ме», – зверь вытянул лапу, пошевелил пальцами, выпуская и пряча острые черные когти, – тоже не люблю.

-Может у тебя и имя имеется, Хитрец? – Дерренджер нашел в себе силы усмехнуться, рассматривая животное. – Никогда бы не подумал.

-Не подумал бы, не лез бы в топи, глупый человечек с неба, – передразнил буул-хур, – даже у такого мелкого существа как ты есть имя. И ты мог бы его назвать. Кажется, у вас принято представляться?

-У нас ещё принято и руку пожимать во время представления, только боюсь, ты мне её отхватишь, так что не обессудь, – охотник развел руками, горестно вздохнув. – Дерренджер. Стэн Дерренджер.

-Дерррррренджеррррр, – прорычал зверь, словно пробуя на вкус раскатистые согласные.

-Прекрасно получилось! – Стэн удивлялся собственной идиотской храбрости, буквально тянущей его за язык, и побуждающей дразнить животное. – А как называешь себя ты? Или мне, глупому человечку, не положено знать?

Буул-хур сделал несколько шагов в сторону землянина, незамедлительно ощутившего влагу на ладонях, и холодную струйку, пощекотавшую позвоночник.

-Зума. – Недовольно бросил гка-ме, усаживаясь на задние лапы. Теперь он ещё больше напоминал фантастического, бело-синего тигра. – Мое имя Зума, – кончики ушей дрогнули, – так и зови, человек.

-В другом бы месте и в другое время, я бы сказал, что мне приятно было с тобой познакомиться, – в голосе охотника не сей раз не было и тени издевки. – Кто ты такой, Зума? Для животного слишком разумен, для жителя Фаллира – слишком необычен. Необычен внешний вид, не разум, – поправил себя Стэн, заметив, как дрогнули плечи гка-ме, и сузились голубые глаза. Внезапно Дерренджер понял, что его ещё так нервировало в облике зверя: зрачки коппара были круглыми. У всех животных, виденных прежде охотником, зрачки были в подавляющем большинстве вертикальными. Попадались горизонтально расположенные зрачки, но и те напоминали веретено, а никак не круг. И даже некоторые виды животных, обладающих круглыми зрачками, не внушали такого беспокойства, при взгляде глаза в глаза. Потому что ничей взгляд так не напоминал его, Стэна, собственный взгляд, и не походил на пресловутое «зеркало души», присущее человеку.

-Поясни, – благодушно проворчал коппар, вытягиваясь на земляном полу, и кладя голову на скрещенные лапы. – Чем тебе не подходит это место? Или ты все-таки не рад встрече со мной? Странно, ты с настойчивостью (достойной лучшего применения), точно ин-ашару, преследовал меня от самого поселения, можно сказать – загнал в ловушку, – тут Дерренджер не удержался и состроил досадливую гримасу в ответ на заявление гка-ме, – и что я слышу? Ты не рад встрече! Мне бы впору оскорбиться, но, – лапа зверя взметнулась вверх в жесте отрицания, – я не обидчив.

-Зато болтлив, – почти неслышно прошептал охотник, лихорадочно соображая, как ещё оттянуть неизбежную развязку.

-И превосходно слышу, – Зума снова улыбнулся, да так, что человек понял без излишних пояснений всю нелепость мыслей вслух. – У тебя есть уникальная, кажется, так вы называете это состояние, возможность ознакомиться с предметом преследования. Ну же, Стэн, задай вопрос, разве не об этом ты думаешь? – Голубые глаза коппара полыхнули во мраке. – Зачем ты преследовал меня, человек?

Дерренджер пожал плечами: объяснять существу, превосходящего его по силе и ловкости, забавляющегося с беспомощной добычей, разве это выход? Да, так он оттянет стремительно тающие минуты, в которые сердце ещё бьется, легкие ещё наполняются воздухом, мысли – ещё мечутся, словно стайка мальков, но ради чего? Буул-хуру рано или поздно наскучит игра, и тогда…

-Не думаю, что ты поймешь, – в голосе охотника прозвучало вполне искреннее сомнение. – А мне было бы трудно пояснить тебе, коппар, мотивы, толкающие таких как я, преследовать животных.

Не вставая, одним великолепным, покрывшим разделяющие человека и зверя расстояние прыжком, гка-ме оказался подле Дерренджера, ощерив клыки.

-Тогда объясни, как объяснял бы ребенку! – рявкнул буул-хур, нависая над землянином бело-голубой яростной тушей. – Не серди меня, человек! Я не настолько глуп и не настолько терпелив, чтоб сносить твои издевки!

Боль пронзила тело калеными иглами: когти вонзились в плечо землянина. Неглубоко, но так, что у Стэна не осталось сомнения в исходе битвы: винтовка бы ещё могла опередить удар, но человеческим мускулам, даже подкрепленном превосходной реакцией и тренировкой, не совладать с яростной атакой буул-хура. Не зря ученые, сталкивавшиеся с коппарами, сравнивали их с молниеносно поражающими тенями.

-Тогда убери лапу, и постарайся выслушать, – голос человека не дрогнул, а взгляд, брошенный на лапу, стискивающую его плечо, был исполнен равнодушия. – Или ты предпочтешь разорвать меня, прежде чем услышишь ответ на свой вопрос?

-Говори. – Коппар фыркнул, но лапу убрал, недовольно рассматривая оставленные раны в теле землянина. – Я раздражителен, но не менее любопытен. И зови меня по имени.

-Похвальная настойчивость, – поморщился Дерренджер, зажимая пальцами раны, – хорошо, Зума, я попробую объяснить…

Коппар слушал внимательно: время от времени существо недовольно хмыкало, в непонятных местах переспрашивало, ворчало, хмурилось, и задавало вопросы, если что-то особо сильно привлекало его внимание. А когда Дерренджер дошел до описания охоты на Лирисе, предшествующей полету на Астерион, Зума аж взревел от удовольствия, хватив лапой по полу, и оставив здоровенную вмятину в земле. И стал очень тих и серьезен, когда охотник назвал причину своего присутствия в топях и погоню за существом.

-Жажда развлечения мне понятна, – подвел итог коппар, – я и сам люблю иногда дать себе волю, и немного…вести себя неразумно. Но когда за мной охотятся, мне не по нраву. Думаю, ты бы на моем месте поступил так же. И насколько мне известно – любое разумное существо будет против заключения в клетку, на потеху остальным. Так что извини, Деррренджеррр, – коппар растянул лягушачью пасть в притворно-сожалеющей ухмылке, – пойти с тобой я не могу. Ты проиграл.

-Зума? – Позвал охотник, переводя дыхание: горло саднило и, открутив колпачок фляги, Стэн сделал несколько глотков. В сущности – коппары являлись высокоразвитыми существами, обладающими речью, разумом и вместе с тем звериными инстинктами, позволяющими существовать в джунглях и на всей земле Фаллира. И с ним можно было попытаться договориться. – Ты мог избежать гибели Кгаррена? Никто из племени не захотел помочь. Или боялся.

-Мог и желал! Ты не оставил нам всем шанса, Стэн. – Буул-хур склонил голову, вздохнув почти по-человечьи тяжело и с печалью. – Удивлен? Ты преследовал, Ходящий-через-топь; не смотря на сезон хатр-гу-ваир, ты забрался так далеко, как не довелось никому из предшествующих экспедиций, тех мы...– Зума помедлил, подбирая подходящее слово,–очень быстро убеждали повернуть обратно. Но ты шел, и не могу сказать, что мне это не нравилось. Ты сильный человек, Стэн-Ушедший, и мне было интересно играть в твою игру. Кгаррен…Он был достойным, и я сожалею о нем. Карране следуют закону, и умирают, защищая – все верно, здесь даже я не смог бы ничего сделать.

-Потому ты спас меня от «платков»? – спросил Дерренджер, ежась и делая ещё несколько глотков из фляги. Вода помогла немного унять жжение в горле, а в яме, не взирая на царящую на поверхности иссушающую жару, было довольно прохладно. – Мог бы и не вмешиваться.

-Мне стало любопытно, – ответил Хитрец, улыбаясь во всю пасть. – Глурры слишком быстро очаровали тебя. Мелочь, но как приятно: на меня песни этих созданий не действуют, выгодно, правда? А вот я могу внести диссонанс в их звучание, как говорите вы, люди: «Я имею на них зуб». Развивающийся Гиллкарен достаточно натерпелся от глурров; каждый сезон уносил множество жизней, пока город не воздвиг стены и не выставил наблюдающих. Да, считай, это была моя прихоть, спасти тебя, ведь игра должна быть доведена до конца, не так ли, человек? И ты прав, карране не помогли бы тебе.

-Возможно, я мог бы услышать ответ? – поинтересовался Дерренджер, глядя в блестящие глаза коппара, – Почему, при одном упоминании гка-ме-дхай, карране впадают в трепет?

-Ты слишком много просишь! – прорычал Зума, приподнимаясь на лапах; грива рассыпалась по плечам, губы дрогнули, обнажая клыки, глухое ворчание вырвалось из горла буул-хура.

-Просьба обреченного, – парировал Дерренджер. – Откровенность за откровенность, или моя просьба столь неприемлема?

Коппар на несколько мгновений замер, словно прикидывая шансы человека, встряхнулся, сделал несколько шагов в его направлении, уселся на землю.

-Скажи, Стэн, что делает человек, оказавшись на неисследованной территории? – задал вопрос Зума.

Гиллкарен, существующий долгие годы, видевший как сменяются цивилизации, рушатся могучие империи, выстоял среди безумных, кровавых войн, когда династии сходились в смертельной схватке за власть. Когда появлялись пришельцы – не только из дальних земель, но и те, которые спускались с неба в ослепительном, ревущем столбе пламени – город выжидал, присматривался. И забирал их себе. Человечество на Земле познало давний принцип новой жизни: все необычное внушает страх. И чтобы не пасть первым – нанеси удар. Страх побуждает к агрессии, страх не дает раствориться в чужом мире, и принять то, то отличается от тебя самого. Тысячелетия древний город жил своей жизнью, сформировав общество, отделившееся от остального Фаллира не только высокими стенами, но и своей закостенелой страстью к жизни без перемен. Время проносилось над белыми башнями, расы исчезали, как исчезают пласты песка, слизываемые волнами моря цвета индиго, бьющимися о стены Гиллкарена. Но мало помалу капли, падающие изо дня в день на гранитную твердь, протачивают желоб, проникают внутрь, и наконец раскалывают некогда целую структуру.

Так и Гиллкарен оказался во власти новых хозяев. Зума наотрез отказался рассказывать о существах, захвативших власть в древнем городе, но по обрывочным сведениям, Дерренджер смог сложить образ чужаков. Время текло под фиолетовым сводом вечеров Фаллира, проносилось засухами, низвергалось в ослепительных вспышках молний и ливней, складывалось в сотни и сотни лет. Гиллкарен забыл и был забыт, жители исчезли, как исчезли чужаки. Земли Фаллира теперь населяли племена карран. Но всегда, единым законом существовал запрет: никто из карран не имел права войти в белокаменный Гиллкарен, и никто из карран не мог преследовать Гка-Ме-Дхай. Потому что не знал, кого он в действительности преследует…

-А, вот ты и уловил суть, – Зума удовлетворенно кивнул массивной головой, растянув губы в довольной усмешке. Дерренджер завершил невысказанную концовку истории, ощущая некоторую подавленность.

-Тот, первый, Юджин Старовски, – прищурился Зума, – он был умен, очень умен. И не хотел оставлять своих людей одних. У него не было выбора: отняв – дай взамен. Таков закон Гиллкарена, и его ловушка, человек с неба. Карране поняли, и потому предпочтут кинуться в пасть сэк-ча, нежели преследовать Хитреца.

Охотник покачал головой: поистине, изощренная пытка, идти по следу, и сходить с ума, вычисляя – против кого обратится твой нож? Против коппара, или против сородича? Землянин ощутил и понял тревогу карран, их беспокойство и молчание, их нежелание помочь. В сущности – он бы поступил так же, не желая причинить вреда одному из своих собратьев.

-Кгаррен мертв, а закон требует, чтобы я совершил замену. Нас не так много, охотник. Мы живем в покинутых городах, и мы защищаем племена.

-Люди не оставят вас в покое, – вслух подумал Дерренджер. – Не я, так другие прилетят, и будут охотиться на коппаров.

-Какая тебе в том разница? – хмыкнул Зума, – я бы мог убить тебя, человек. Или превратить твою жизнь в нескончаемые мучения. Но ты силен и смел. Ты станешь одним из нас, и поверь мне – это не самый худший выбор…

-Поднимай эту чертову железяку в воздух, Хайди! – выдохнул Курт Марсел, откидываясь на спинку пилотского кресла, услужливо обхватившего и подстроившегося под тело землянина, закрыл глаза, стискивая подлокотники кресла, и мысленно моля небеса о правильном предположении. -Давай родной! Центральный, бортовые…

-Норма, малый ход, – отозвался Хайдвэлл, сосредоточенно следя за показаниями, пляшущими на тонкой пластинке дисплея перед креслом второго пилота. Пробежался пальцами по символам, передавая управление кораблем пилоту. – Принимай, Курт.

Из-под сжимаемых ладонями пилота наверший подлокотников, выхлестнули две гибкие, серебристые ленты, притягивая руки Курта ещё плотнее. Привычные уколы игл датчиков, вонзившихся в запястья, ввели Марсела в состояние отрешенности. Человек и корабль стали почти одним целым: малые звездолеты оснащались новейшей разработкой сенсорного управления и контроля систем, подчиняющейся как человеку, так и централизованной системе. Корабль мог самостоятельно вести полет, но отрыв от земли и посадку, все-таки оставили человеку, пользующемуся своеобразным кратковременным симбиозом с кораблем.

-Если только проводник не солгал, – голос Курта звучал глухо, с расстановками, как бывает, когда человек занят чем-то важным, и должен одновременно отвечать на вопрос. В данный момент перед взором пилота развернулась схематическая карта, с пульсирующей зеленоватой сетью джунглей, и яркой белой точкой города на востоке. – Если не солгал…

Туземец пожаловал к полудню, когда оба товарища вконец извелись, переругались, и успели собрать разбросанные вокруг корабля пожитки, отпуская крепкие словечки в адрес студии «Нереальная Жизнь», коппаров, проводников, жары и прочих прелестей и издержек ловчей профессии.

-Большой человек нуждается в помощи,– как всегда голос Раккана был тих, а тон сдержан. – Он нашел свою ловушку.

Хайдвэлл сокрушенно кивнул: слова бронзовокожего туземца указавшего на ветвь хило, а точнее на его цветы, дали необходимую подсказку обоим компаньонам. Увы – вероятно слишком поздно. Отделенная от ствола, ветвь с красными цветами ещё некоторое время жила сама по себе: цветы ловили насекомых, поставляя питательные вещества колючему телу ветви. Заведенный порядок сохранялся, но основание – уродливый, узловатый ствол куста хило, увенчанный кроваво-красным, огромным цветком, находился далеко от корабля. Цветок-ловушка, животное-ловушка.

Марсел, вне себя от гнева и беспокойства, выкликал имя охотника, замерев возле передатчика, силящегося уловить хотя бы слабый сигнал, пришедший из топей. Лишь тишина и редкий треск помех отзывались на хриплые голоса пилота и ученого: Стэн словно пропал.

-Ходящий-через-топь не отзывается, – проговорил Хайдвэлл, пинком отшвыривая к люку коробку с пожитками, записями и образцами растений. – Подсказка пришла слишком поздно, Раккан.

-Господин, никогда помощь не приходит слишком поздно, – узкая ладонь карранина погладила металлическую опору звездолета. – Разве вы назвали его уже Умолкшим-во-тьме?

Хайдвэлл подобрал коробку, швырнув её в отверстый люк корабля. Изнутри немедля раздался гневный вопль пилота, и непередаваемый поток выражений и обещаний, сулящий жуткую кару тому, кто так бездарно ведет погрузку.

-Ты не понимаешь, карранин. – Ученый нервически дернул шеей. Уж не надсмехается ли туземец, ведя пространные речи о помощи? А коль и так - слишком поздно он о ней вспомнил.

-Человек с неба не верит, – черные глаза маленького проводника прикрылись бронзовыми веками, блеснув чуть насмешливо и с сожалением. – Закон Фаллира, и закон карран запрещает Раккану преследовать Хитреца. Но закон не запрещает помочь словом нуждающемуся. – Улыбка на миг осветила бесстрастное лицо карранина, оживила, вдохнула краски. С силой, неожиданной для такого щуплого существа, абориген сомкнул пальцы на плече отвернувшегося Хайдвэлла. – Ходящий-через-топь вошел в Гиллкарен, – без тени эмоции произнес бронзовокожий проводник. – Люди с неба найдут Большого Человека там. Не зовите его: голос стальной птицы не достигнет его слуха, город скрывает все звуки извне, и не дает слышать звуки изнутри. Идите к побережью, и отыщите самую высокую точку Гиллкарена. А где будет Хитрец, там будет и Ушедший. Раккан не может сказать большего, но Гка-Ме-Дхай уважает справедливость, честь и откровенность. Помните, когда окажетесь внутри белых стен…

Дерренджер стоял внутри каменного мешка, прислонившись плечами к стене. Зума, задрав голову, изучал пролом в плитах.

-Я не смогу выбраться, – проворчал коппар, поднимаясь на задние лапы и упираясь в стену. – Чистые края, – вытянувшись, буул-хур царапнул передней лапой стену, с легкостью вывернув несколько камней. – Ловушка слишком стара, я не смогу выпрыгнуть, не обрушив оставшиеся плиты, слишком тонкий камень.

-Знал, что нам не выбраться, и выжидал, коппар? – усмехнулся охотник, бесстрашно поднимая голову и отвечая на холодный взгляд потемневших глаз зверя, воздвигшегося рядом. – У нас говорят: не рой яму другому – сам попадешь.

Буул-хур фыркнул; не смотря на сложившиеся обстоятельства, уравнявшие охотника и преследуемого, гка-ме не потерял присутствия духа, сохранив способность улыбаться.

-Хорошие слова, – кивнул зверь, – мудрые. У вас, людей, при всех ваших недостатках есть нечто занятное и особое. – На миг бело-синее существо замерло в раздумьях, склонив голову. – Я решил! – Объявил коппар, поднимаясь и решительно подходя под зияющий пролом. – Ты легче, тебя камни выдержат, так что – твоя свобода ждет. – Гка-ме наклонился вперед, чуть сгибая лапы. – Становись на загривок, – приказал он, пригибая голову, – и будь готов: я выброшу тебя из ловушки, а дальше…Дальше положись на свою долю везения, думаю, она тебе поможет вернуться к своим напарникам.

-Почему? – негромко спросил Стэн, не двигаясь, с удивлением рассматривая коппара. – Разве ты не собирался убить меня?

-Никто не помешает мне сделать этого сейчас, – скривился Зума, опасно блеснув сузившимися зрачками, – если ты будешь столь же несносен и снова попытаешься испытать мое терпение.

-А если я откажусь? – Дерренджер следил за движениями существа, опустившегося на все четыре конечности, и с любопытством уставившегося на землянина, словно на редкое насекомое, осмелившееся укусить.

-Если откажешься, – улыбка буул-хура не предвещала ничего хорошего отважному, играющему со смертью, – то вспомни, что ты прибыл на Фаллир не один. Вспомни о своих товарищах. Я мог бы заменить тебя ими. Не совсем равнозначный обмен, – гка-ме встряхнул головой, облизываясь и нетерпеливо скребя когтями пол, – но лучше, чем вообще ничего. И я бы так и поступил, не сложись все иначе. Так что – не зли меня, человечек. И не вздумай перечить. Я решил.

-Странное отношение, Зума – покачал головой Стэн, – ты готов убить меня, затем с легкостью меняешь решение, даря жизнь. Почему?

-Так бы и было, человек, – на губах лягушачьей пасти коппара зазмеилась странная, печальная улыбка, – но ловушка, приготовленная тебе, поглотила и меня. И не спрашивай меня более о моих желаниях! – Резко оборвал охотника коппар. – Сложись по-иному, мы бы не вели разговора. И сложись по-иному, ты бы поступил по-своему: получил бы свою добычу для развлечения землян. Довольно речей, забирайся!

Тугие мышцы шеи коппара были подобны стали; устроившись на загривке буул-хура, Дерренджер развел руки в стороны, балансируя, и ощущая, как под ногами плавно двинулась теплая масса сильных мускулов. Очень осторожно коппар припал к земле, выгибая позвоночник дугой, и вытягивая шею до тех пор, пока голова не легла на пол.

-Готов, человечек? – спросил гка-ме, улыбаясь собственным мыслям.

Мощным рывком, словно распрямляющаяся пружина, туго прижатая и внезапно обретающая свободу, Зума вскинул голову, вкладывая в рывок всю силу и всю энергию своего тела. Человек вылетел из ловушки точно пробка из бутылки, упав в нескольких ярдах от отверстия в плитах, и прокатившись по камням площади.

-Ну вот, – Зума растянулся на полу, вытягивая лапы и чуть прищурившись, следя за танцем пыли на свету. – Надеюсь, он доберется до своих. А я…Я слишком долго жил среди теней нереального мира, чтобы бояться теперь стать одной из них.

Сумерки неслышно подступали к стенам Гиллкарена: тени пролегли на пустынных улицах, затаились на углах домов. Фаллир встречал закат, как бывало прежде, как будет ещё много раз. Внутри ловушки, бело-синий коппар погрузился в сон, наполненный видениями прошлого, и вероятно – будущего. Круглое ухо чуть дернулось, сквозь сон ловя шорохи, наполнившие город.

-Эй, Зума! – раздалось во тьме ямы, – вставай!

Коппар вскочил, задирая голову, и недоверчиво рыча. В пролом хлынул поток света, на миг заставив Хитреца смежить веки, и отступить в сторону.

-Или ты не рад меня видеть, коппар? – голос был донельзя знакомым. – С твоей стороны крайне невежливо!

-Деррррренджер! – рявкнул Зума, растягивая губы в улыбке, – глупый человек с неба!

В яму шлепнулся тугой моток веревки, с клубком креплений, а следом соскользнул и сам охотник, уставший, грязный, но с улыбкой на устах.

-Думаю, тебе стоит пообещать вести себя прилично, – проговорил человек, поднимая крепления, и подступая к коппару, – и не пытаться напасть на моих товарищей.

-Думаю, твоим товарищам ничего не стоит нашпиговать меня импульсными зарядами, или чем похуже, – парировал Зума, позволяя охотнику опутать себя креплениями и затянуть ремни. – Почему?

-А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил охотник, затягивая последний ремень, и проверяя прочность крепления веревки. – Разве ты сам не говорил, что все могло бы случиться по-иному? – Землянин отступил в сторону, поднес к губам наладонный передатчик, вызывая компаньонов.– Марсел, вытаскивай нас!

Под небом Фаллира, в тишине уснувшего города, сидели люди и бело-синий Хитрец. Раккан был прав: найдя самую высокую точку Гиллкарена, и посадив корабль на гигантской площади города, компаньоны обнаружили Стэнли Дерренджера, оглушенного падением, побитого, измученного, но вполне живого, и горящего жаждой действий.

-«Нереальная Жизнь» с нас шкуру спустит, – Марсел сплел пальцы в замок, хрустнув суставами, – им нужен буул-хур. Предмет обсуждения благодушно заворчал, склонив голову и толкнув пилота в плечо.

-Всем нужен буул-хур, – осклабился Зума, потираясь носом о лапу, – но нужен ли кто-то буул-хуру? Я думаю – нет. И если человечки попытаются снова охотиться на Зуму, он не уверен в повторном благодушии. Даже очень не уверен. – Коппар встряхнулся; грива взметнулась темно-синим облаком, опала на плечах, меняя цвет. Гка-ме с интересом взглянул на Хайдвэлла, отступившего на несколько шагов с победоносной улыбкой.

-Все снял, Хайди? – хмуро поинтересовался Марсел, рассматривая лапу коппара с бритвенно острыми когтями, любезно выпущенными Хитрецом по просьбе пилота. – Думаешь, пройдет?

-Думаю? – биолог завершил последнюю фразу заключения, убирая в контейнер небольшую камеру, зафиксировавшую все детали общения с буул-хуром. - Уверен! Согласно Исследовательскому кодексу Лигера и Радоша, всякое разумное существо не может быть заключено в неволю.

-Закон об охоте, пункт 94, – добавил Дерренджер, массируя ноющее плечо, – доказательства, приложенные к материалу исследования, показания двух свидетелей, для начала этого будет достаточно, чтобы отбить желание умникам, решившим поохотиться на гка-ме. Это не значит, что больше не будет исследовательских экспедиций.

-Но это значит, что коппаров перестанут рассматривать как занятных хищников, – довершил Хайдвэлл.

-Остается только вопрос с «НЖ»,– хмыкнул пилот,– неустойка, и возврат аванса, это меньшее, что нам светит.

-Думаю, неразработанная жила тауриала вполне покроет ваши затраты, – зевнул коппар, – ну-ну! Не стоит благодарности! Этак я растрогаюсь… А вместо коппара, вы можете приволочь этой ваше необычной жизни болотную рыбу. Или пару-тройку глурров: Дерренджер знает неподалеку местечко. А за это, – Хитрец кивнул на плечо охотника, – уж прости, Ходящий-через-топь. И знай – если когда-либо ты вернешься на Фаллир, я буду рад встрече. Потому что даже живущему среди теней, иногда стоит встречать новую жизнь и новый мир. Я буду ждать, Дерренджер…

11.05.2006 (Ильфен)