Анекдот:
Две старушки заблудились в лесу, собирая грибы. Плутали-плутали, из сил выбились. Вдруг на полянке - прапорщик. Они к нему:
- Служивый, мы на станцию правильно идем?
- Ну, где правильно, где правильно - коленки вихляются, ступня ставится нечетко...

Москва встретила нас ранним утром и крепким морозом. Выезжая из Одессы, мы не готовились к такому развитию событий, и наша разношерстая компания была похожа больше на пленных немцев в 1945, чем на солдат СА.

Но похоже этот фактор не смущал сопровождавших нас сержантов и появившегося как черт из табакерки капитана-атлета. Нас высадили на каком-то грузовом перроне без названия и, построив, начали распределять по воинским частям. Вдоль строя вальяжно прохаживались несколько офицеров. Видимо причина их подвижности крылась в климатических условиях, а не в заинтересованности нами. После примерно получаса стояния на московском морозе мы начали коченеть.

Вся процедура распределения делалась не спеша, как будто мы находились не на жгучем морозе, остановившем великие армии и великих полководцев, а на теплом курорте. Поравнявшись со мной, мой знакомый с ОСПы капитан вдруг оживился, улыбнулся и, повернувшись к одному из выплясывавших сложный танец африканских людоедов сержанту, сказал, тыкая в меня пальцем:

- О! А этого не забыли к нам определить?
- Никак нет! Товарищ капитан, - отрапортовал сержант - У нас приписан, голубчик.
- Это хорошо, - произнес атлет, сияя ленинской улыбкой.
- А разве меня еще не комиссовали? – с последней, умирающей надеждой спросил я.
- Еще нет, но скоро да,- сказал капитан, вмиг превратившись из доброго Ильича в грозного Феликса.

Получив обморожение легкой степени, мы наконец-то залезли в ждавшие нас машины. Конечно, везти нас в середине декабря в отапливаемых автобусах было бы бессмысленной тратой государственных денег и воспитанием в нас мягкотелости. Видимо, желая воспитать в нас, жителях южных районов Украины, настоящих сибиряков, нас загрузили в накрытые брезентом сверху и открытые сзади грузовики. Полагаясь на герметичность брезента, я залез первым и устроился на первой скамейки к кабине. Ох, как я ошибся! Брезент оказался не более герметичен, чем самая крупная рыболовная сеть.

Анекдот:
"Это же надо было так ошибиться!" - сказал с досадой ежик, слезая с кактуса.

К финальной точке нашего путешествия мы прибыли в таком состоянии, что с большим трудом смогли спрыгнуть на землю, когда услышали команду –
"Выгружайсь!".

Многие падали на снег, оставаясь в сидячем положении. Их подхватывали способные передвигаться новобранцы и волокли к казарме. После того, как мы зашли в казарму, нас опять построили. Надо заметить, что к тому времени безупречная государственная машина превращения человека в солдата сработала чисто. То есть мы на тот момент времени представляли собой некий симбиоз прямоходящих приматов и тараканов. Приматы по внешнему виду, а тараканы по потребностям. В наших чистых, проспиртованных и промороженных мозгах возникали мысли лишь о трех основных инстинктах: жрать, спать, и сра… Ну, вы сразу догадались.

Анекдот:
- Товарищ старшина, ваше приказание выполнено!
- Да я же ничего не приказывал.
- А я ничего и не делал.

- Здравия желаю, "душки", - радостно, почти с восторгом рявкнул сержант, остановившись перед строем приматотараканов.
Отвечать ему сил ни у кого не было, а он и не настаивал на диалоге. Видимо монолог был его коньком, а вдохновение так и перло из него.
- Прелюдия закончилась, и я начинаю оперу, - заоблачно улыбаясь, произнес мастер монолога.
- А что в репертуаре сегодня, - пробурчал любитель опер из строя, видимо сильно возмущенный отсутствием буклетов.
- А в репп...перт...пуаре,- долго выговаривая заумное слово, сказал сержант,- сегодня у нас подстрижка, помывка, уборка, - загибая пальцы и улыбаясь, продолжал любитель гигиены, - короче будем делом заниматься. Начнем! У вас есть 15 минут на подстрижку. Ножницы в "бытовке", третья дверь слева. Время пошло. Разойдись!

Никто не шелохнулся. Во-первых, что делать в этой самой "бытовке" с ножницами никто не знал, а во-вторых, основные инстинкты не были удовлетворены.

- А кушать когда, - простонал кто-то из строя.
- К приему пищи вы опоздали,- с грустью в голосе проговорил сержант – ужин в 19:00.

Понимая, что голод нам в ближайшее время не утолить, а сон не входит в гигиенический план сержанта, мы стали проситься в туалет. После слезных просьб наш командир смилостивился и дал нам не 15 минут на стрижку, а 17 минут, таким образам расширив наши временные рамки до возможного предела. К своим 18-ти годам мы научились многому, но умение стричь отсутствовало у 100% новоиспеченных солдат. Вы пробовали постричь налысо человека тупыми ножницами? Нет? А за 15 минут? Результат стрижки очень обрадовал нашего сержанта, чего не скажешь о нас самих. За этим последовали долгие дни "карантинных" будней, которые прошли под звездой девиза: "Чтоб служба мёдом не казалась". За месяц мы превратились в затравленных и исхудавших полулюдей, отлично приспособленных для дальнейшего воспитания в нас солдатского духа.

Анекдот:
Солдат! Помни! Когда ты спишь - противник не дремлет!
Спи больше, изматывай врага бессонницей!

Так начался мой первый день в той самой части, в которой я прослужил 2 года. Я не ездил в отпуска, так как был плохим, очень плохим и недисциплинированным солдатом. И на эти два долгих года мой дом превратился в казарму. Забегая вперёд скажу – я много ездил по стране и по самой Москве, и мне было намного легче, чем многим другим. Но об этом потом. В течение этого дня я узнал, что место, где мы находимся, называется "карантин". Наверное, это очень символично. Ведь цель проведения месячной муштры была лишь в одном – окончательно изжить из нас вредные для армии вирусы нормальной жизни.

За карантином шла "учебка". О ней, родной, я и расскажу в следующей главе. Продолжение следует.

Ваш Alp.